(Третий или четвёртый год думал - выкладывать или нет? Если чего, свистите, уберу)

Слушайте! Слушайте внимательно, ибо история эта — одна из тех, что в наши непростые времена поддерживает веру в справедливость и величие мироздания, где красота и невинность всегда найдут защиту, а мужество и благородство — награду. Слушайте, слушайте и запоминайте...
Случилось так, что прекрасная дева из древнего эльфийского рода, благородство коей было освящено саном феи, шла через лес с корзиною чудодейственных изысков кулинарного искусства, предназначенных для добрейшей её родственницы, обитавшей в прекрасном замке на самой опушке с другой стороны.
Голоса птиц и лёгкое шуршание ветерка в свежих весенних листьях сплетались в удивительную музыку, наполнявшую лес вокруг эльфийки. Лучи восходящего солнца нежно касались прекрасного лица феи, словно лаская бархатную кожу. Поступь девы была столь лёгкой, что травинки не гнулись под её ногами, и фея словно плыла над землёй, наслаждаясь чудесным весенним утром.
Внезапно эльфийка услышала впереди грубые голоса. Но она продолжила путь, ничего не боясь и не опасаясь — ибо после достопамятного сражения при Карах-Баразе, состоявшегося не далее, чем вчера, представлявшее силы Несметного Зла войско Чёрного Герцога было разгромлено, а недоразгромленное — рассеяно, изгнано, затоптано, выпотрошено, сожжено и четвертовано.
Деревья расступились, и перед взором девы появилась поляна, на другом конце которой она увидела странные фигуры — три, или две, или, быть может, две с половиной. Огромный небритый орк, голова которого состояла из светящихся злобой жёлтых глаз и клыкастой нижней челюсти, держал в руках тесак самого жуткого вида. На шее орка было надето ожерелье из отрезанных человеческих ушей. Чудовище восседало на другом чудовище — ещё более огромном буром с проплешинами волке, из пасти которого капала слюна. Третье чудовище, которым, согласно народной мудрости, первое должно было погонять второе, очевидно, опасаясь подобной участи, висело в воздухе чуть выше, в четырёх футах над плечом орка. То была помесь невыносимо уродливого человека с чёрной повязкой на глазу и зелёной мухи, размером подобная крупному попугаю. В руках существо держало дубинку.
— О! — сказал орк, завидев эльфийку. Очевидно, скудость вокабуляра, способного поместиться в столь крошечный мозг, не давала этому чудищу выразить свой восторг по поводу прекрасной эльфийки более поэтичным, но при этом подлежащим печати образом. В ответ волк икнул, а летающее существо разразилось безобразным хихиканьем. Дева же продолжала путь, ибо её вера в благородство душ всех встречных ей существ, которая ещё никогда не подводила — ибо не сталкивалась с серьёзными испытаниями, не давала возникнуть даже мысли, что встречные незнакомцы задумали что-то недоброе.
Эльфийка подошла к незнакомцам, которые и не думали уступать ей дорогу. Стараясь не подавать виду, что резкий запах орка и его товарищей неприятен для неё, дева приветливо улыбнулась и сказала:
— Доброе утро! Хорошая погода, не правда ли? Не окажете ли вы мне любезность, и не позволите ли пройти?
Орк захохотал.
— Что мы сделаем с ней?
— Сожрём, убьём и обесчестим! — прорычал волк.
— Дурья голова! — завопил летучий уродец. — Лучше убьём, обесчестим и сожрём!
— Молчать! — рявкнул орк. — Обесчестим, сожрём, а потом и решим, что делать дальше!
И тут у прекрасной эльфийки появилось подозрение, что троица не уступит ей дорогу. Подозрение превратилось в уверенность, когда летучий негодяй, резко спикировав, выхватил из её рук корзинку с пирожками. Орк слез со своего уродливого скакуна и, толкнув эльфийку в грудь, уронил деву наземь
— Гырррр! — глумливо прорычал волк. И тут у эльфийки явилась новая мысль: неизвестно, что, хорошее или дурное, собираются сделать её новые знакомые, но во всяком случае, они намерены сделать это, не спросив её согласия. Она попятилась назад, но поскольку ползти спиной вперёд было неудобно, и она не могла точно выбрать направление, то упёрлась спиною в дерево.
То был раскидистый дуб, ровесник самого Сотворения, стоявший здесь ещё до начала времён, когда не было ещё ни леса, ни гор, ни эльфов, ни Сверкающего Чертога. Все дубы, росшие в сотнях миль вокруг, появились на свет из его желудей. Он был огромен, могуч и стар. Он достиг уже возраста столь почтенного, что участь несчастной эльфийской феи, которой он помешал спастись от несомненно грозившей ей опасности, когда вырос прямо на дороге, не волновала его, и он не собирался принимать меры для ее спасения.
— Что вы хотите от меня? — спросила несчастная эльфийка. Вместо ответа орк бросился на неё и одним движением разорвал на деве платье. И тут светлый ум феи постиг, что орк и его подручные, кажется, намерены сделать с ней что-то не совсем хорошее. Лес огласился отчаянным эльфийским криком.

Паладин, известный под именем Томас, шёл по залитому солнцем лесу, наслаждаясь чистым свежим воздухом. Накануне, после того, как Несметное Зло было выбито из Леса, Томас и его товарищи, славные воины Света, от души отпраздновали это событие. Поэтому с утра Томас ощущал непреодолимое желание отдышаться и решить, что же делать с барабанщиком, искусно отбивавшим бравурную мелодию прямо внутри златокудрой томасовой головы. Музыка нравилась Томасу, но была очень уж громкой, причиняя славному паладину некоторое неудобство.
Вдруг в жизнерадостный грохот барабана, вселявший в Томаса бодрость и боевой дух, ворвался посторонний крик. Томас, наслаждавшийся столь редким сочетанием прекрасной природы и великолепной, бодрой, пускай чуть слишком громкой музыки, нахмурился. Крик о помощи, нарушивший покой Томаса, был вызовом гармонии мироздания. Паладин, верный своему долгу, повернул на звук.
Крики становились все громче и громче. Наконец, выйдя на лужайку, пересеченную тропой, ведшей сквозь священные глубины древнего леса, Томас узрел под огромным дубом странную компанию.
Огромный орк, облезлый волк и ещё нечто крылатое, дикого и неприятного вида, столпились вокруг могучего дуба, от которого и слышался крик. Они что-то рвали, то и дело выбрасывая за спины клочья изумрудно-зелёного эльфийского шёлка.
Из-под орка и его сообщников виднелась пара брыкающихся женских ног, молотивших воздух несколько хаотически, но, однако, не без изящества. Понаблюдав за ними, Томас определил, что ноги столь правильной формы, по всей очевидности, принадлежат молодой деве из высшего общества, и счёл возможным вмешаться.
— Гм! — сказал Томас. Но увлечённые своим занятием злодеи не услышали паладина.
— ГМ!!! — повторил Томас. Лес замолчал. Птицы испуганно прекратили свои песни, с ближайшего клёна обрушилась сухая ветвь, лягушки, окружавшие пруд, попрыгали в воду. Орк и его сообщники оглянулись. Они увидели высокого юношу в сверкающих доспехах. Солнце золотило его светлые волосы. На лице, словно высеченном рукою гениального скульптора, были видны гнев и бесстрашие.
В руках у юноши был меч.
— Рррр... — процедил орк, и вся злобная троица бросилась на отважного паладина.
Трижды сверкнул благородный клинок, прозванный Стальной Молнией, и три головы слетели с плеч. Орк и волк рухнули наземь, летучий уродец, ругаясь отрубленной головой, полетел за нею в кусты, и паладин с девой остались вдвоём.
Томас шагнул вперед. Яркий луч предполуденного летнего солнца, проникнув через полог из резных листьев и душистой лесной хвои, осветил сзади голову Томаса, словно окружив нимбом златокудрую голову героя. Казалось, будто прекрасный и грозный ангел с мечом сошел с небес, чтобы спасти из беды нежную юную деву.
— О рыцарь! — обратилась эльфийка к своему спасителю. — Ты защитил меня от неведомого мне кошмарного ужаса, который хотели сотворить эти злобные чудовища против моего желания. Как я могу отблагодарить тебя? Знай, что я эльфийская фея и могу выполнить три твоих желания. Только назови их — и они непременно сбудутся, может, даже сейчас... или чуть позже...
Наступила тишина. Птицы, дятлы, совы, колибри, лягушки, олени, цикады и сморчки — все живое в лесу замерло, ожидая ответа героя. Благородный же рыцарь, чуть помолчав, заново окинул взглядом прекрасную фею, прикрывавшуюся жалкими лоскутьями своих одежд. Приблизившись еще на шаг, он отвечал:
— ПОКАЖИ СИСЬКИ!!!