Потрясающая статья,посвященная императрице Сисси или Елизавете Австрийской....
Имя это женщины уже при жизни стало легендой, а после ее трагической гибели приобрело по-настоящему ореол святости. В чем же секрет ее популярности? Скорее всего в ее красоте и манере вести себя независимо и необычно, что так не характерно для особ императорских фамилий. Елизавета Баварская, императрица Австрии, была необычной женщиной: красоту свою она тщательно оберегала, боялась старости и увядания. Уже в 42 года она запретила себя рисовать и фотографировать, надела вуаль и закрывала лицо зонтиком. Ее жизнь во многом так и осталась загадкой, что вызывало после ее смерти лавину литературных исследований с домыслами и фантазиями. Чуть позже мир увидел и фильмы о самой красивой женщине Европы, и это обожествление не утихает и до сих пор.

Императрица Австро-Венгрии Елизавета.
Елизавета (Амалия Евгения Елизавета таково ее полное имя) родилась 24 декабря 1837 года, и согласно легенде, у нее, как и у Наполеона, был "зуб счастья" во рту, а это обещало ей яркую и счастливую жизнь. У своего отца герцога Максимилиана Баварского она была любимой дочерью, т.к. была его копией и не только внешне, но и по характеру.  Сисси (так прозвали ее близкие) обожала путешествия, увлекалась верховой ездой, стихами Генриха Гейне, тонко чувствовала и любила природу. Потом вдруг, она сразу вступила во взрослую жизнь...

остальное:
http://community.livejournal.com/ru_oldrussia/21423.html#cutid1

История Желтого Домино
Masquerade!
Paper faces on parade . . .
Masquerade!
Hide your face,
so the world will
never find you! (c)

Балы при дворе Франца Иосифа и Элизабет подчинялись строгому церемониалу и, скорее всего, были довольно скучны. Среди напыщенных аристократов особенно не разгуляешься, не повеселишься и не подурачишься. А хотелось. Другое дело – так называемые «элитные балы», которые на самом деле не были такими уж элитными. Скорее наоборот, потому что их организовывали самые различные группы – работники железной дороги, художники, водители фиакров, военные, расквартированные поблизости. На таких балах-маскарадах молодой человек мог подойти к понравившейся девушке без всякого формального представления, обратиться к ней на «ты», и протанцевать с ней всю ночь, так и не узнав ее настоящего имени. Иными словами, это была возможность для легкого, ни к чему не обязывающего флирта.

Однажды самой императрице тоже захотелось испытать это неведомое ощущение. В 1874 году Элизабет инкогнито посетила карнавал. Вообще-то, она любила путешествовать инкогнито, хотя довольно часто ее разоблачали. Чего стоит хотя бы тот случай, когда во Франции она решила прокатиться на трамвае и протянула кондуктору пригоршню монет, чтобы он сам выбрал сколько нужно. Тем не менее, в своих конспираторских способностях Элизабет не сомневалась. Мужа, она в свои планы не посвятила – Франц Иосиф пришел бы в ужас, узнав что супруга решила пуститься во все тяжкие – зато взяла в конфидентки фрейлину Иду Ференци. Та была только за.

Поздно ночью, когда весь дворец спал, Элизабет приступила к выполнению плана. Великая мастерица перевоплощений, она надела роскошное домино из желтой парчи, волосы скрыла под рыжим париком, а лицо – под маской с черной вуалью. Как же далека она была от народа! Дорогое одеяние не давало императрице слиться с толпой – еще бы, ведь простая модистка или домохозяйка из среднего класса никогда бы не позволила себе ТАК потратиться на маскарадный костюм. Для пущей загадочности, Элизабет назвалась «Габриэллой.»

Ида и новоокрещенная Габриэлла вошли в бальную залу, проследовали на балкон и оттуда следили за танцующими. Чувствую себя wallflower, Элизабет вскоре заскучала, а компаньонка предложила ей указать на любого мужчину в зале, пообещав что она его тут же притащит на аркане приведет. Императрица указала на довольно симпатичного молодого человека. Ида спустилась в зал, заговорила с ним а-ля Азазелло с Маргаритой и поняла из его ответов, что юноша не принадлежал к высшему обществу. Иными словами, при виде Элизабет он не мог сказать - «Лизхен, а ты что здесь делаешь? И маску зачем-то надела.» Значит молодой человек был подходящей добычей.

- Вы не сделаете мне одолжение?
- Да, конечно.
- Моя подруга стоит на балконе, одна-одинешенька, и скучает до смерти. Вы не откажетесь развлечь ее хотя бы несколько минут?
- Почему бы нет?

Подойдя к Элизабет, молодой человек представился Фрицем Пакером, клерком в одном из министерств. Фриц был не дурак и с первой же секунды разгадал, что женщина в желтом домино – важная птица. Поэтому сначала разговор не клеился, тем более что Элизабет задавала ему самые некарнавальные вопросы – А что люди думают про правительство? А про императора? А императрицу Фриц видел? Ну и как она ему? Наверняка бедняга решил, что нарвался на шпионку, ведь и доносители должны же где-то проводить досуг. Потом он подумал, что, возможно, разговаривает с самой императрицей, но эта имея была еще более фантастичной. Он ответил «Габриэлле» что да, он видел как Элизабет скакала по Пратеру, что она была ослепительно красивой, но горожане критиковали ее, потому что она редко появляется на публике и вообще предпочитает общество лошадей и собак. Ну да что возьмешь с бедняжки, если у нее такая наследственность – ее отец, кажется сказал, что не будь он принцем, он хотел бы стать цирковым наездником. Ни с того ни с сего таинственная незнакомка спросила - «Как вы думаете, сколько мне лет?» Вопросик еще тот, но за ответ Фрица можно было убить без особой жалости. Молодой человек сказал «Вам-то? Ну где-то 36.» Элизабет, которой на тот момент было 37, тем не менее не сбросила нахала с балкона, лишь ответила «Не слишком-то вы вежливы. Можете идти.» Но Фриц уходить не собирался, потому что несправедливо его таскать из зала на балкон, чтобы потом задать парочку вопросов и прогнать. Элизабет согласилась с его негодованием и чуть успокоилась. С этого момента беседа текла более оживленно. Оказалось, что у них были общие интересы, оба любили Гейне. Следующие два часа они прогуливались по залу и танцевали. Молодой человек заметил, что его спутница явно не привыкла к толпам – она вздрагивала, стоило кому-нибудь ненароком ее задеть.

- А вы, должно быть, дама из высшего света, наверное, принцесса. Это заметно по вашему поведению.
- Однажды я расскажу вам, кто я такая, но не сегодня. Мы еще увидимся. Вы сможете приехать в Мюних или Штутгарт на рандеву? Видите ли, у меня нет дома и я всегда в пути.
- Я приеду когда вы пожелаете.
Элизабет записала его адрес и сказала,
- Пообещайте, что когда проводите меня до кареты, вы уже не вернетесь в бальный зал. Только не этой ночью.

Ее спутник пообещал но, провожая Элизабет, вскричал - «Я хочу знать, кто вы!» Он попытался сорвать с нее маску, но в этот момент верная Ида бросилась между ним и Элизабет, крича «Damn you, you little prying Pandora!» Императрица убежала в карету, не оставив на лестнице даже хрустального башмачка. Впрочем, в случае с Элизабет это, скорее всего, были бы хрустальные шпильки.

Здесь бы и поставить точку, но жизнь иногда бывает такой графоманкой!

Неделю спустя Фриц получил письмо из Мюниха (дата на письме поставлена рукой Элизабет, но текст написан измененным почерком). В письме говорилось, что Габриэлла обещала дать ему знать о себе и вот, она сдержала обещание, ведь наверняка Фриц так ждал этого письма и скучал по ней. Юноша отправил ответ на указанный почтовый ящик. Элизабет всегда писала ему измененным почерком и устраивала так, чтобы письма уходили из тех городов, где ее в тот момент не было.

Через месяц она написала ему из Англии:

«Милый друг: Как мне вас жаль! Ведь вы так долго не получали от меня ни словечка. Должно быть, ваша жизнь была пустой, а время тянулось медленно. Но я не могла написать вам. Я смертельно устала. В голове нет никаких мыслей, день за днем я сижу у окна и часы напролет смотрю на этот безнадежный туман. Потом внезапно я становлюсь легкомысленной как дебютантка и мечусь с одного бала на другой. Думаю ли я о вас? Это мой секрет. (...) Часы показывают, что уже полночь. Быть может, сейчас вы мечтаете обо мне или мычите печальные песни в ночной тиши? Ради ваших соседей, я надеюсь что все же первое.»

Опять же не будучи идиотом, Фриц заподозрил неладное. Но «Габриэлла» уверила его, что ее зовут именно так, что сейчас она действительно в Англии. Она так же попросила его выслать фотографию, а в обмен рассказала про свою жизнь в Англии. Разумеется, в этом описании не было ни слова правда. С другой стороны, ну не могла же Элизабет написать «...а потом королева Виктория пригласила меня на файф-о-клок, мы мило пошушукались...»

Поскольку Фриц упоминал, что собирается провести отпуск с матерью и сестрой в Италии, Элизабет пожелала ему приятных каникул:

«Я знаю что вы будете думать обо мне, не смотря на присутствие вашей матери и сестры. Я вплелась в вашу жизнь, бессознательно и беспрепятственно. Скажите, вы хотите распутать эту нитку? У вас еще есть время. А потом – кто знает?»

В своих посланиях Элизабет-Габриэлла плела фантазии, быть может, чувствуя себя королевой эльфов, превращая в сказку жизнь, в которой так мало сказочного. Но со временем ее друг по переписке начал догадываться о том, кем же была таинственная незнакомках. В одном письме он вскользь упомянул австрийскую императрицу.

И поток писем внезапно остановился.

На целых 11 лет.

Теперь Элизабет исполнилось 48, у нее было уже несколько внуков. Она писала стихи, сравнивая себя с чайкой. Пребывая в поэтическом настроении, она однажды вспомнила карнавальную ночь, и вальсы, и желтое домино, в котором он порхала по бальному залу, рука об руку с молодым человеком, чьи манеры оставляли желать лучшего. Она написала Фрицу на его прежний адрес и попросила фотографию. Можно себе представить его удивление:

"Дорогая «Желтое Домино»,
Ничто не могло удивить меня так, как то, что вы наконец подали признаки жизни. Даже если скажу «я с луны свалился», все равно моих чувств не опишешь полностью. Что произошло с вами за эти одиннадцать лет?! Наверняка вы по-прежнему прекрасны и горды. Я же стал женатым человеком, лысым, уважаемым, но счастливым. Моя жена похожа на вас ростом и фигурой. А еще у меня есть очаровательная дочка.
Если вы сочтете нужным, то теперь, 11 лет спустя, вы можете без страха снять ваше домино и внести ясность в то загадочное приключение, которое очаровало меня более, чем какое либо другое событие в моей жизни."

Он не послал ей фотографию, а она ответил лишь через 4 месяца, повторив свою просьбу. Но Фриц ответил не без раздражения, что спустя столько лет анонимность теряет всю прелесть.

И лишь когда прошло еще два года, Фриц сумел разгадать эту загадку. На его имя вновь пришло послание от таинственной незнакомки, судя по марке, отправленное из Бразилии. В конверте был один единственный листок бумаги, а на нем – стихотворение «Песня о Желтом Домино.» Нельзя не признать – со своими мечтами Элизабет умела прощаться красиво.

Denkst du der Nacht noch im leuchtenden Saal?
Lang, lang ist's her, lang ist's her,
wo sich zwei Seelen getroffen einmal,
lang, lang ist's her, lang ist's her,
wo uns're seltsame Freundschaft begann.
Denkst du, mein Freund, wohl noch manchmal daran?
Denkst du der Worte, so innig vertraut,
die wir getauscht bei der Tanzweisen Laut?
Ach! Nur zu schnell schwand die Zeit uns dahin,
ein Druck der Hand noch, und ich musste flieh'n.
Mein Antlitz enthüllen durft' ich dir nicht,
doch dafür gab ich der Seele ihr Licht.
Freund, das war mehr, das war mehr!
Jahre vergingen und zogen vorbei,
doch sie vereinten nie wieder uns zwei.
Forschend bei Nacht fragt die Sterne mein Blick,
Auskunft noch Antwort gibt keiner zurück.
Bald wähnt' ich nahe dich, bald wieder fern.
Weilst du vielleicht schon auf anderem Stern?
Lebst du, so gib mir ein Zeichen bei Tag,
das ich kaum hoffen, erwarten vermag.
So lang ist's her, so lang ist's her!
Lass mich warten nicht mehr,
warten nicht mehr!
(кто понимает немецкий переведите а?)

взято у Баньши:
http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/239743.html#cutid1

Elisabeth - Последние годы и смерть Рудольфа
Rudolf, wo bist du?

Жизнь крон-принца Рудольфа не была ложем из роз. Но именно в конце 1880х годов все стало по-настоящему плохо. Неприятности осаждали его со всех сторон. В 1886м Рудольф заболел гонореей и теперь постоянно мучился болями в суставах. Мигрени, от которых он страдал с детства, донимали еще хуже, и в придачу ко всем этим хворям у крон-принца начало ухудшаться зрение. Чтобы справится с болью, он начал принимать морфий (об этом он сам упоминает в письмах к жене). Прежде вежливый с подчиненными, Рудольф стал срываться, вспышки гнева становились частью его характера. Крон-принца удручал и тот факт, что из-за проблем со здоровьем ему все трудней становилось предаваться любимому занятию - охоте. Зимой 1888 года произошел инцидент, который лишь подтвердил этот факт - Рудольф чуть было не застрелил родного отца. Случилось это так - охота походила к концу когда крон-принц заметил стадо оленей. Крон-принц выстрелил, но увы, не рассчитал расстояния, и чуть было не попал в императора, находившегося неподалеку. Один из егерей выставил вперед руку,надеясь остановить Рудольфа, и этот жест спас Францу Иосифу жизнь. Пуля попала в руку, раздробила кости, в результате чего карьера егеря была закончена. С тех пор Франц Иосиф старался встречаться с сыном наедине как можно реже, а то мало ли что ему снова в голову взбредет.

Это, впрочем, был не единственный конфликт между императором и наследником. Франц Иосиф стремился держать Рудольфа вдали от дел, несмотря на то что крон-принц интересовался политикой, хотел и мог принести пользу. Наконец и у императора что-то екнуло - нельзя же так, Рудольф уже взрослый мальчик - и он назначил сына генеральным инспектором пехотных войск. Хотя это звание и было весьма почетным и ответственным, император по-прежнему не воспринимал сына в серьез. На важные военные советы его не приглашали. Но настоящий подзатыльник принцу отвесил кайзер Вильгельм, когда приехал с визитом осенью 1888го. Отношения Рудольфа и "Вилли" были прохладными как арктическая зима. Вильгельм терпеть не могу Рудольфа из-за его скептического отношения к церкви, а Рудольфа передергивало от одной мысли о немецком коллеге. В 13 лет он даже написал стихотворение о том, как было бы хорошо, если бы Бог покарал Гогенцоллернов, которые уже всех достали. По прибытии в Вену, Вильгельм сделал все возможное чтобы выставить Рудольфа полным идиотом и неудачником, неспособным руководить армией. Проиллюстрирую эту ситуацию на бытовом примере - представьте, что к вам в гости заявилась нелюбимая родня, которая теперь прохаживается по квартире, критикуя все от новых обоев до поведения вашего хомяка. И так с утра до вечера. 10 дней! Поневоле завоешь. Но Вильгельм на этом не остановился - вернувшись на родину, он отправил Францу Иосифу письмо, в котором потребовал чтобы император снял Рудольфа с поста генерального инспектора, ради сохранения союза Австрии и Германии. Несмотря на то, что крон-принца с детства приучили повиноваться императору, на этот раз он послал папу куда подальше и уходить с поста отказался. Во время разборок между отцом и сыном Элизабет была в Греции и ей, как обычно, не было не малейшего дела до того, что же в родном доме происходит.

Как можно заметить, и в семейной, и в политической жизни Рудольфа происходил кризис. Подлил масла в огонь еще вот какой пренеприятный эпизод - поздней осенью 1887 года эрцгерцоги Франц Фердинанд и Отто вместе со свитой скакали в пригороде Вены. Внезапно они заметили похоронную процессию и не нашли лучшего развлечения, чем пришпорить коней и перепрыгнуть через гроб. По одной версии, Рудольф тоже был с ними. Так это или нет я не знаю, но сплетни связали его имя с этим происшествием. А член парламента, некий Энгельберт Пернерштофер, прошелся по этому инциденту во время заседания, в результате чего у остальных членов парламента сложилось впечатление, что именно Рудольф и прыгал через гроб. Узнав про эти слухи, Рудольф повел себя довольно  неадекватно - попросил чтобы несколько офицеров явились домой к злосчастному Пернерштоферу и отстегали его плетьми. Что и было сделано. Ибо нефиг критиковать императорскую семью. Это происшествие, конечно, не могло не отразится на имидже крон-принца.

Начиная с лета 1888го года, Рудольф задумывался о самоубийстве, причем именно двойном самоубийстве. С такими идеями ему бы в Японию поехать, потому что в Австрии единомышленников у него было немного. Он предложил идею нескольким друзьям, но те отказались. Потому наступил черед Мицци, но она не просто отказалась, а в ужасе побежала к начальнику полиции Краусу, надеясь что тот может повлиять на принца (как, интересно?) Но Краус лишь велел ей держать язык за зубами. В конце концов, в ноябре 1888го, Рудольф нашел то что искал. А именно Марию Вечеру.

Про эту темную лошадку венцы узнали только в последние недели ее жизни. Они могли смело задать вопрос - Who is Mr. Putin? Who is Miss Vecsera? Мнения о ней разделяются - кто-то считает ее романтической девушкой, принесшей себя в жертву любви, кто-то вредной стервочкой, которая и Лолитой пол вымоет. В любом случае, факты гласят что Мария Вечера была дочерью Альбина Вечеры и Элен Балтацци. Семья была богатой но не знатной, поэтому баронесса Элен  Вечера задалась целью во что бы то ни стало пробраться в высший свет. Интересно, что мать Марии Вечеры во всю кокетничала с Рудольфом когда тому был 21 год, а ей - 32. Крон-принц был от этой затеи не в восторге - кто бы мог подумать, что через годы дочка пойдет по следам матери! Сама Мария увлекалась в основном скачками и платьями. В 15 лет она посетила отца в Каире, где, согласно воспоминаниям Мари Лариш, вовсю крутила роман с каким-то англичанином.

По возвращению домой, "пришла пора, она влюбилась" (с) . И ни в кого иного, как в Рудольфа. В принципе, кто постеры поп-звезд на стену вешает, кто в крон-принцев влюбляется - чего только не сделаешь, когда гормоны играют. Так и сохла бы 17летняя Мария Вечера от несчастной любви, если бы

а) у нее не было денег
б) рядом не бродила Мари Лариш, которой деньги всегда были нужны

Мари Лариш, кузина Рудольфа, была дамой, моральными принципами не отягощенной. Впоследствии она написала мемуары, где прошлась по всей семейке Габсбургов, наступила на все любимые мозоли, в результате чего ей было запрещено появляться при дворе. Существует версия, что Мари Лариш была любовницей Рудольфа, и познакомила его с Марией Вечерой чтобы сделать ему приятное. Эта версия уж слишком напоминает "Опасные Связи", скорее всего Лариш согласилась познакомить Вечеру с Рудольфом из-за денег. Мария встречалась с крон-принцем несколько раз в Гофбурге, и несколько раз они выезжали вместе. Тремя месяцами спустя события развивались приблизительно так.

25 января 1889 года
Мария Вечера и ее компаньонка идут к гадалке, которая предсказывает Марии что-то настолько неприятное, что компаньонка слетает с катушек

26 января
Компаньонка рассказывает Элен, что почти неделей раньше Мария купила золотой портсигар, но умоляла ничего не говорить матери. Тогда компаньонка решила что это был подарок старшей Вечере, но теперь у нее закрались сомнения. Когда Элен пытается заговорить об этом происшествии с Марией, у той начинается истерика. Несмотря на все дочкины слезы, Элен заставляет ее открыть шкатулку, в которой и находит стальной портсигар с инициалами и гербом Рудольфа (за что купила за то и продаю, у Listowel написано что портсигар был стальной а не серебряный - может быть, у него деньги к тому моменту закончились?) Мария объясняет матери, что стальной портсигар ей подарила Лариш, которая выпросила его крон-принца, зная как Мария его обожает. Мари Лариш подтверждает слова девушки - "Да какие проблемы, у него портсигаров как грязи, одним больше, одним меньше" Так же она обещает, что попросит Рудольфа вернуть золотой портсигар, который Мария якобы отправила ему через посыльного, хотя на самом деле вручила лично. (вообще золотой портсигар в обмен на стальной - уж больно неравноценно получается.)

27 января
Франц Иосиф вызывает Рудольфа на пропесочку, говорит, что с Марией Вечерой ему нужно порвать раз и навсегда. Ходили слухи, что он даже подавал прошение о разводе и собирался жениться на молодой любовнице. Крон-принц обещает прервать отношения, но хочет увидеть Марию в последний раз, на что отец соглашается. Элизабет тоже обеспокоена отношениями Рудольфа и Вечеры, но опять же не хочет пообщатьсяс сыном.
Эту ночь Рудольф проводит с Мицци, что, конечно, вносит диссонанс в красивую историю любви.

28 января
Лариш и Вечера отправляются по магазинам. Когда Лариш заходит к ювелиру, а Мария остается в экипаже одна, она тут же убегает, берет другой экипаж до гостиницы, где встречается с крон-принцем, и его кучер Братфиш везет их в охотничий дом в Майерлинге. Вернувшись из магазина, Лариш находит записку, в которой Мария утверждает, что собирается покончить с собой. Когда она показывает записку Элен, сопровождая ее таким комментарием, что, мол, фигня все это, побалуется девочка и вернется, у старшей Вечеры начинается истерика. Она немедленно связывается произошедшее с Рудольфом, но Лариш успокаивает ее, говоря что сама со всем разберется. После она едет к начальнику полиции и говорит ему, что у Марри просто такие приколы, а на самом деле она сбежала с Рудольфом, с котором давно уже живет. Меньше всего Краус хотел быть втянутым в королевский секс-скандал, поэтому он всего лишь заявил, чтобы Элен подала в розыск. К этому моменту до Лариш начало доходить, что дела, похоже, гораздо серьезней чем она предполагала, а сама она завязла в скандале по самые уши. Поэтому она тут же делает ноги из Вены.
Элен Вечера подает заявления в полицию.

29 января
Прежде чем начать розыск, Краус обращается к премьер-министру Таафе за официальным разрешением. То ли потому что Таафе Рудольфа на дух не выносил, то ли потому что у Элен Вечеры репутация была еще та, но разрешения премьер министр не дает.

Рудольф и Мария проводят время в Майерлинге, причем Мария все это время остается в его комнате, так что граф Иосиф Хойос (Hoyos) и принц Филипп Кобург, которые тоже приехали поохотится в Майерлинг, даже и не подозревают о ее присутствии. В этот день Рудольф должен был побывать на обеде по поводу помолвки его сестры Валери, но он отправляет Стефании телеграмму, в которой сообщает что приехать не может (вообще, удивительных размеров свинью он подложил сестре, такое устроить в день ее помолвки!) Крон-принц простужен, но друзья отмечают его отличное настроение.

Тем временем в Вене Элен Вечера сбилась с ног, потому что от дочери нет никаких вестей. Она просит об интервью с Таафе и умоляет премьер-министра позволить ей встретится с императором. Тот отклоняет просьбу, потому что у Элен нет никаких доказательств. Кроме того, полиция не может просто так нагрянуть на императорские земли! Нужно подождать, может Мария и найдется. Как-нибудь. Сама по себе.

30 января
Ночью 29го декабря Рудольф ушел спать пораньше, напоследок сказав своему камердинеру Лошеку чтобы тот никого не впускал в спальню, будь это даже сам император. Лошек решил, что крон-принц хочет провести прятную ночку с Марией Вечерой. Но каково же было его удивление, когда Рудольф вышел из комнаты в 6:30 утра, одетый в халат, и сказал чтобы Лошек разбудил его ровно через час. Затем он вернулся в спальню, насвистывая, и закрыл за собой дверь, чего обычно не делал.

В 7:30 камердинер постучал в дверь, но ответа не было. Граф Хойос решил, что Рудольфа нужно оставить в покое, пусть выспится. Но в 8 утра эта ситуация стала подозрительной, за закрытой дверью никто не подавал признаков жизни. К тому моменты в Майерлинг вернулся Филипп Кобург, и мужчины решили выломать дверь. Замок не поддавался, поэтому они вынуждены были сломать саму дверную панель. Когда Лошек заглянул в спальню, то закричал от ужаса - на кровати лежали Рудольф и Мария, крон-принц был в крови. Интересно, что первой версией было отравление стрихнином, для которого характерно кровотечение. Граф Хойос помчался в Вену, чтобы сообщить императорской семье о случившейся трагедии.

После небольшого совещания, решено было сообщить императрице первой, что довольно странно, потому что женщин в те годы старались беречь от страшных вестей. Логичнее было бы сообщить сначала Францу Иосифу, чтобы он мог подготовить жену к ужасной новости. В любом случае, в тот момент у Элизабет был урок греческого, и когда заплаканная фрейлина постучалась, сказав что для императрицы есть срочная ноовсть, та лишь сказала, что вестники подождут. Но вестники ждать не стали, а Элизабет вскоре поняла, что произошло действительно что-то очень серьезное.Услышав о смерти сына, якобы от отравления, она разрыдалась, но вскоре взяла себя в руки, успокоила мужа  и отправила его к любовнице, которая могла утешить Франца Иосифа гораздо лучше. Сама же Элизабет позвала Валери, которая, узнав про смерть брата, тут же спросила, уж не покончил ли он с собой.

Но потрясения Элизабет еще не были исчерпаны. Во дворце ее ждала Элен Вечера, которую императрица меньше всего хотела сейчас видеть. Тем не менее, Элизабет, совершенно спокойная, вышла к рыдающей женщине и сказала, что ее дочь мертва. Потом добавила, что ее сын тоже мертв. Вечера упал на колени и, захлебываясь рыданиями, спросила - "Неужели моя дочь это сделала?" (очень странно - и показательно - что ее первая мысль была о том, что ее родная дочь убила Рудольфа.) Императрица погладила женщину по руке и сказала, что отныне и впредь нужно помнить, что Рудольф умер от сердечного приступа.

Именно такую версию императорская семья сообщила в газетах, но шила в мешке не утаишь, информация о том что произошло в Майерлинге вскоре просочилась в прессу. Медицинское обследование, произведенное в тот же день, показало, что ни сердечный приступ, ни яд к делу отношения не имели. Войдя в комнату, врачи обнаружили Рудольфа, сидящего на кровати - он выстрелил себе в голову. На полу валялся револьвер, а на прикроватном столике лежало маленькое зеркало - скорее всего, крон-принц использовал его чтобы прицелится поточнее. Мария Вечера лежала на кровати, на виске у нее виднелось пулевое отверстие. Девушка была полуобнажена, а в руки ей Рудольф вложил розу. Как показало обследование, она умерла за 6 - 8 часов до смерти крон-принца. Выходит, он почти всю ночь просидел в комнате с покойницей? Но почему же он был так спокоен утром и даже насвистывал, возвращаясь к себе? Возможно, застрелив Марию Вечеру, он понял что пути назад уже нет, и эта мысль придавала ему уверенность.

Итак, наиболее распространенная версия событий в Майерлинге, если не ошибаюсь, выглядит так - Рудольф застрелил Марию Вечеру, а наутро покончил с собой. Это не обычное убийство и ни в коем случае не бытовуха. Как бы страшно это не звучало, Мария знала на что идет. О том свидетельствуют ее предсмертные записки. Матери она написала

"Дорогая Мама!
Прости меня за то что я сделала. Я не могу противиться любви. По соглашению с ним, я хочу чтобы нас похоронили рядом на кладбище Алланд. В смерти я счастливей, чем в жизни.
Твоя Мария
P.S. Братфиш насвистывал очень красиво."

Упоминание кучера, который действительно отличался художественным свистом, показывает ее незрелость. То же самое и с просьбой похоронить ее рядом с крон-принцем, императорская семья прежде бы удавилась чем такое допустила. Не вполне понятно, на что именно рассчитывала Мария - что "я умру и посмотрю как вы будете плакать" или же действительно считала, что больше ей жить не зачем, потому что им с Рудольфом никогда не быть вместе. А вот такую записку она оставила Мари Лариш

"Дорогая Мари! Прости меня за все то горе, что я тебе причинила. Благодарю за все что ты сделала для меня. Если тебе станет трудно жить, а я боюсь что так может получится после того что мы сделали, последуй за нами. Это лучшее что ты можешь сделать. Твоя Мария"

Разумеется, Мари Лариш доброму совету последовать не торопилась.

Помимо официальной версии, существовало и существует еще много версий разной степени бредовости. Перечислю их вкратце.

1. Рудольф покончил с собой в приступе депрессии, потому что считал что сходит с ума, как Людвиг Второй.

2. Рудольф был замешан в венгерском заговоре, целью которого было лишить императора престола. Заговор был раскрыт, крон-принц покончил с собой, спасаясь от бесчестия (эта версия отражена в мюзикле)

3. Он не покончил с собой, но был убит, возможно по приказу отца. Об этом знал Таафе, а у его потомков были документы, подтверждающие убийство Рудольфа. Этой версии придерживается Judith Listowel и даже неплохо ее аргументирует.

4. Рудольф покончил с собой не из-за любви, а по политическим причинам. И Мария Вечера вообще была не причем. На самом деле, она не умерла, вместо нее в Майерлинг привезли труп другой девушки, чтобы происшествие походило на любовную трагедию. Поскольку Мария Вечера слишком много знала о политических связях Рудольфа, ее увезли на военном корабле, отправили в Техас, где она вышла замуж за фермера и нарожала кучу детей. Это моя любимая версия, бразильские сериалы умываются завистливыми слезами.

5. Это была "американская дуэль" - так называли самоубийство чтобы сохранить репутацию. Якобы крон-принц соблазнил чью-то жену, потом он и ее муж бросали жребий, и Рудольфу выпал жребий умереть.

6. Крон-принца убил обезумевший лесник, который сначала кастрировал его, а потом застрелил (так, ужастики кому-то больше не показывать)

7. Случайное двойное убийство. Рудольфа и Марию застукал ее дядя, между ними завязалась драка, в результате которой дядя случайно застрелил Марию. Затем он убил крон-принца ударом бутылки по голове.

8. Мария была беременной и они с Рудольфом решили, что лучше умереть чем плодить безотцовщину.

9. И наконец хит сезона! Мария была незаконнорожденной дочерью Франца Иосифа. Ни она, ни Рудольф об этом не подозревали. Но когда император узнал об их отношениях, он поведал сыну страшную тайну. Поняв, что они совершили инцест, Рудольф и Мария покончили с собой напоровшись на меч Гуртанг.

Такие вот версии, одна другой краше. Но появились они чуть позднее, а 30го врачи сообщили императору результаты обследования. Услышав доклад , Франц Иосиф пришел в ярость, потому что наследник католической династии не мог быть самоубийцей. И уж тем более убийцей! Второй удар был нанесен когда выяснилось, что Рудольф, оставивший предсмертные записки матери и жене, не написал отцу ни строчки. Его молчание было пронзительней любого выстрела.

Далее начались проблемы с похоронами. Согласно тогдашнему церковному уставу, самоубийц нельзя было отпевать, но Габсбурги на то и Габсбурги, чтобы им все было можно. Обычно император старался не злоупотреблять своим положением - закон есть закон. Но теперь он как с цепи сорвался и приложил все усилия, чтобы замять происшествие в Майерлинге. Самоубийство Рудольфа списали на временное помешательство. С Марией Вечерой дела обстояли сложнее, но хотя в отчете о ее смерти врачи указали самоубийство, церковные власти все же согласились похоронить ее на католическом кладбище. Существует жутковатое свидетельство о том, как ее тело забирали из Майерлинга - ее дядя Александр Балтацци приехал в Майерлинг с еще одним родственником. Труп Марии Вечеры к тому моменту уже вымыли и одели. Родственники усадили мертвую девушку в экипаж и поддерживали ее с двух сторон - если кто-нибудь заглянул бы в карету, то решил бы будто девушка спит сидя. Так они ехали четыре мили до кладбища.

5 февраля тело Рудольфа было выставлено в гофбургской часовне. Легенда гласит, что Элизабет приехала в часовню ночью, позвала привратника и сказала "Я императрица. Я хочу увидеть моего сына." Несмотря на то, что священник пытался отговорить ее, она отправился в часовню одна. Там она вскрикнула "Рудольф!", затем последовала тишина (поклонники мюзикла знают, с кем Элизабет беседовала в тот момент). Вернувшись из часовни императрица, не говоря ни слова, растворилась в ночи. С тех пор она надевала только черное и часто прикрывала лицо веером - у нее развился нервный тик. Такой ее встречали горожане - дама в черном, бледная, прекрасная и бесконечно далекая.

Здание охотничьего дома Франц Иосиф отдал под монастырь кармелиток, наверное, в надежде что сестры будут молиться за душу его сына. Сейчас в этом здании
расположен музей.

Подробнее и с фото -у автора: http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/210831.html#cutid1

Der Tod! Nur der Tod...

Прежде чем поговорить о том, как императрица Элизабет станцевала свой последний танец, совершим еще один скачок во времени, на этот раз в 1848 год. Революция в Венгрии была подавлена, 13 генералов, замешанных в тех событиях, казнены. Судьба премьер-министра Лаоша (Людвига) Баттьяни висела на волоске - с одной стороны, трибуналу не хватало доказательств его вины, с другой - а почему бы и не казнить его за компанию? Его жена написала матери императора, умоляя ее о милосердии, но Софи так и не ответила на письмо. Тогда, согласно легенде, несчастная женщина обратилась к цыганке и та, сообщив что мужа уже не спасти, посоветовала проклясть Франца Иосифа. И в день расстрела Баттьяни его жена искренне пожелала императору, чтобы те люди, которые ему дороги, тоже умерли не своей смертью. Скорее всего, это и правда жутковатая легенда, но к 1898 году в нее по неволе можно было поверить. К этому времени Франц Иосиф потерял брата, расстрелянного в Мексике, и сына, покончившего с собой в немалой степени по отцовской вине. Потери сотрясали и семью Элизабет. После гибели сына она уже не снимала траур и носила его локон в медальоне - когда Рудольф сделался лишь воспоминанием для обоих родителей, любить его стало гораздо проще. Смерть отняла у императрицы и двух любимых сестер: в мае 1890 года после мучительной борьбы с раком умерла Нэнэ, а в 1897 трагическое происшествие унесло жизнь Софи. Ее отец, веселый герцог Макс, поэт, музыкант и любитель приключений, скончался в 1888 году, ее мать Людовика - в 1892. Теперь у Элизабет больше не было стимула возвращаться в родной Поссенгофен, память о детстве ускользала словно песок сквозь пальцы. Nichts, nichts, gar nichts.

В сентябре 1898 года жители курортного швейцарского городка Ко (Caux) гадали, кто же эта таинственная дама в черном, которую они часто встречали во время утренних прогулок. Со встречными она разговаривала просто и приветливо, но тем не менее горожане знали, что она прибыла на курорт в сопровождении свиты и остановилась в Гранд отеле, где сняла 15 комнат. В 61 год Элизабет по-прежнему была красива и продолжала столь же фанатично следить за собой. Все так же она совершала прогулки, хотя суставы начинали ее беспокоить, зачитывалась Гейне, общалась с друзьями. 9 сентября 1898 года Элизабет решила посетить виллу Джулии Ротшильд, принадлежавшей к знаменитому клану Ротшильдов. Джулия водила дружбу с сестрой Элизабет Марией, которой ее муж, Адольф Ротшильд, в свое время помог сбежать из Неаполя. Поездка прошла прекрасно - поместье располагалось на берегу Женевского озера, и весь день женщины наслаждались прекрасными пейзажами, читали стихи и пересказывали придворные сплетни. Около пяти вечера Элизабет и ее фрейлина, графиня Ирма Штарай, вернулись в отель в Женеве, хотя их просили избегать этого города. В то время Женева была рассадником анархизма, так что августейшей особе находится там было небезопасно, но Элизабет лишь отмахнулась - "кто причинит вред старой женщине вроде меня?" На седлающий было решено, что слуги отправятся на поезде в Ко, а императрица и графиня Штарай покинут Женеву на пароходе, отплывавшем в 1:40. Будучи воплощением женственности, императрица на пароход опоздала - когда она покинула отель, на часах было уже 1:35. Пришлось поторапливаться. Солнце било в глаза, и Элизабет раскрыла зонтик. На улице цвели каштаны, о чем она, улыбаясь, и поведала фрейлине, которой, впрочем, до каштанов не было никакого дела - пароход вот-вот уйдет, и они останутся в этом жутком городе вдвоем, без охраны! На встречу им шел мужчина. Прямо перед Элизабет он запнулся и выпростал руки, словно желая смягчить падение. В этот момент императрица осела на землю, а графиня Штарай, перепуганная вусмерть, нагнулась над ней. Мужчина уже исчез. "Как чувствует себя Ваше Величество?" спросила фрейлина по-венгерски, а Элизабет ответила, что все в порядке, поднялась с помощью прохожих и отправилась к пристани. Казалось, это и правда был пустяк. Она даже не взяла фрейлину за руку. Но дойдя по пристани, она вдруг пожаловалась на боль в груди. Взойдя по трапу на корабль, она вскрикнула и попросила Ирму взять ее за руку, но фрейлина не смогла удержать ее и обе женщины опустились на пол. Фрейлина прижала ее голову к своей груди и протерла ей виски принесенной водой. А потом Элизабет открыла глаза. И в ее глазах графиня Ирма Штарай увидела Смерть.

В мюзикле Элизабет умирает почти мгновенно, на на самом деле она скончалась через час после того, как неизвестный мужчина нанес ей удар. Когда Элизабет уложили в кровать на корабле, она впала в забытье. Первой версией был сердечный приступ. Но как только фрейлина расшнуровала ей корсет, чтобы легче дышалось, то заметила на ее сорочке темное пятнышко, не больше серебряного гульдена. В районе сердца была крошечная рана с запекшейся кровью. Теперь все стало ясно. Графиня Штарай сообщила капитану, что на его борту находится австрийская императрица, ставшая жертвой покушения (можно только представить, как это его "обрадовало"). Элизабет перевезли в комнату в отеле, где она и скончалась не приходя в сознание. Произошло это в 2 часа 40 минут 10 сентября 1898 года.

Убийцу императрицы задержали почти сразу. Им оказался 25летний итальянец Луиджи Лукени. Вот выдержка из его допроса (предупреждаю во избежание возможных разочарований - НЕТ, ни дер Тода он здесь не упоминает, ни гранд аморе)

Следователь (Lechet): Вас обвиняют в попытке покушения на Ее Величество Императрицу Австрии. Вы сознаетесь в этом поступке?
Лукени. Да (...)
Следователь. Ваша фамилия?
Лукени. Лукени.
Следователь. Имя?
Лукени. Луиджи.
Следователь. Когда родились?
Лукени. 23 апреля 1873го.
Следователь. Где?
Лукени. В Париже.
Следователь. Но вы же итальянец.
Лукени. Да.
Следователь. Имя вашего отца?
Лукени. Не знаю.
Следователь. Незаконнорожденный?
Лукени. Да. (...)
Следователь. Род занятий?
Лукени. Рабочий.
Следователь. Почему вы приехали в Женеву.
Лукени (молчит)
Следователь. Ну? Должны же вы знать, почему приехали в Женеву.
Лукени. Это я прекрасно знаю. Я прочел в газете - в лозаннской газете - что в Женеве остановился принц Орлеанский.
Следователь. И?
Лукени. Я приехал, чтобы убить его.
Следователь. Вы имеете в виду претендента на французский престол?
Лукени. Да... Но я его не нашел... Тогда я поклялся, что убью любую высокопоставленную особу, будь то принц, король или президент республики. Все равно. Они все из одного теста.
(звонит телефон)
Следователь. Императрица Австрии только что скончалась от полученных ран.
Лукени. Да здравствует анархизм! (...)
Следователь. Опишите содеянное.
Лукени. Был час с небольшим, когда я заметил что императрица вышла из отеля с той женщиной, которая сопровождала ее вчера и сегодня утром.
Следователь. Вы сказали, "с той женщиной, которая сопровождала ее вчера и сегодня утром?"
Лукени. Да, именно так.
Следователь. Откуда вы это знали?
Лукени. Откуда знал? Потому что со вчерашнего дня я следил за ней. Откуда еще?
Следователь. Хорошо, продолжайте. Вы видели, что императрица вышла вместе со своей придворной дамой.
Лукени. Да, они направились вдоль озера к причалу Монблан. Чуть раньше из отеля вышел слуга с двумя пальто в руках - такие пальто носят великосветские дамы - и пошел к кораблю Geneve. Я знал, что Geneve отчаливает в 1:40 к Террье, что возле Ко. А в Ко, как мне было известно, императрица проходила лечение.
Следователь. И?
Лукени. Значит, все шло как я планировал.
Следователь. Но вы спланировали это не сами.
Лукени. А кто же еще?
Следователь. Вы лишь выполняли приказ. Вы подчинялись чьим-то командам. Нам это прекрасно известно (на самом деле, следователь блефовал в надежде что Лукени выдаст сообщников).
Лукени. Верьте во что хотите. Все шло так, как спланировал именно я. Я один. Я подбежал к ней и преградил дорогу. Затем нагнулся и заглянул ей под зонтик. Я не хотел наткнуться на ту вторую. Ведь они обе были в черном. Она не была прекрасной. Наоборот, уже очень старой. И всякий, кто скажет иначе, не знает что говорит. Или лжет.
Следователь. И потом? Что случилось потом?
Лукени. Ничего. Я ударил ее. Вот и все.
Следователь. Чем?
Лукени. Очень острым орудием. (Как выяснилось позже, заточенным напильником, таким маленьким, что графиня Штарай даже не заметила его в руке Лукени).
Следователь. Почему вы решили бежать? Куда вы направлялись? Отвечайте немедленно!
Лукени. Я не собирался бежать.
Следователь. Не собирались? Стало быть, вы убегали на всех парах просто упражнения ради?
Лукени. Я направлялся в полицию. Так было задумано с самого начала. Я хотел открыто заявить, почему я так поступил.
Следователь. Почему же вы не остались на месте? Так было бы логичней.
Лукени. Я не хотел, чтобы меня линчевала озлобленная толпа (...)
Следователь. Вы хотите что-нибудь добавить касательно вашего поступка?
Лукени. Я сознаюсь в преднамеренном убийстве австрийской императрицы. Я рад услышать о ее смерти. Я анархист.

Как выяснилось впоследствии, Луиджи Лукени, незаконнорожденный сын, воспитывался опекунами, которые взяли его не потому, что у них душа лежала к детям, а чтобы разжиться деньгами, которые правительство выдавало на содержание сироты. Он вырос в маленькой деревушке, пошел в школу в 6 лет, а после занятий подрабатывал помощником садовника. В 10 лет он закончил школу и устроился подмастерьем каменщика, в 16 работал на железной дороге. После он записался в итальянскую армию, где служил под начальством принц Арагонского. Принц сообщил, что Лукени был одним из лучших солдат в его полку. По окончанию службы он даже стал камердинером принца. Затем ни с того ни с сего Луиджи Лукени уволился и связался с анархистами.

В заключении он развлекался тем, что писал письма в разные газеты, излагая им свои теории мироустройства. Среди его адресатов была и жена принца Арагонского – вот уж кому наверное было приятно получить весточку от бывшего слуги! Лукени надеялся вскоре стать мучеником революции. В принципе, о мученическом венце нужно было раньше позаботится - например, не уходить с места преступления, авось кто-нибудь и линчует. Но теперь проблема заключалась в том, что в Женеве смертная казнь была отменена. Суд присяжных приговорил его к пожизненному заключению, что для анархиста было было тяжким ударом. Потому что за долгие годы общественность, разумеется, утратила к нему интерес. И когда 19 октября 1910 года он повесился в камере на собственном ремне, никому уже не было до него дела.

О смерти жены императору сообщили в тот же день. Закрыв лицо руками, он простоял в молчании несколько минут, затем сказал "В этом мире для меня уже ничего не осталось." Новости о трагедии мигом облетели Вену. Женщины и дети рыдали на улицах, оплакивая императрицу. Разумеется, некоторые горожане предпочитали скорбеть более креативно - не обошлось без погромов, направленных против проживавших в городе итальянцев. Соболезнования летели от всех европейских дворов, от президентов латиноамериканских стран, от императора Японии. Невозможно было поверить, что Элизабет, самая ослепительная женщина Европы, много лет служившая эталоном элегантности, погибла нелепой смертью от рук анархиста - она, которая так мало интересовалась политикой! Казалось, после Майерлинга и после этой трагедии ничто уже не могло быть хуже. Блистательный мир, полный красоты и благородства, стремительно приближался к закату.

Источники информации
http://www.kaiserinelisabeth.de
George Marek, "The Eagles Die"

Скопированоу Баньши. http://b-a-n-s-h-e-e.livejournal.com/228989.html#cutid1

Перепост http://villlka.livejournal.com/47705.html#cutid1
Не скажу,что я полностью согласна с мнением автора,особенно про "гдадюшник аристократический" мне он как-то милей чем псевдоестественность и "раскованность" .Но мнение интересное и позволяет дополнить образ.
Маленькая богиня – говорили о ней.

При такой внешности – и таком состоянии – от младшей из девочек Вечера ничего больше и не требовалось: ни ума, ни характера. Знай, дожидайся выгодной партии, блистай в обществе, да рожай детей. Когда Мэри входила в комнату, все мужчины теряли голову – воздух начинал пульсировать страстью. Чувственность окутывала ее, словно аромат духов. Свояченица Рудольфа, принцесса Луиза Кобург-Гота не скрывала:  «Когда я впервые увидела ее, то почти потеряла дар речи от такой красоты». Неестественно большие, темно-синие глаза с поволокой, завораживающая пластика, легкий восточный флер, вулканический темперамент – таких в Вене называли «императорская смесь», в Мэри перемешалась кр[cut]овь немецких, словацких, английских, греческих, австрийских и итальянских предков. Прибавьте потрясающий голос, спортивность – в венском обществе катания на коньках она была лучшей и превосходно держалась в седле, да решительность, неприличную для дворянки. Светские дамы исходили желчью, завидев Вечера на балу – Мэри не отличалась почтительностью по отношению к старшим и более знатным, которая была обязательна для девушки того времени и – о, ужас! – иногда курила сигаретки и одевала на бал украшения.
[cut]
Семейство Вечера – да и родственники матери Мэри, род Балтацци – для высокомерной высшей аристократии Вены так и остались парвеню, «новыми австрийцами», не допущенными до двора. Прадед Мэри по отцу был простым сапожником из Словакии,  семейство мучительно и трудно добивалось титулов и постов – выгодными браками и неизменной лояльностью Габсбургам. Отец Мэри, Альбин Вечера, дипломат Франца-Иосифа, получил от императора титул барона, а от умершего друга – молодую, младше его на два десятка лет, жену. После смерти друга, по просьбе вдовы, зрелый дипломат взял на себя опекунство над несовершеннолетними детьми. А потом и женился на одной из опекаемых, 17-летней Хелене.

Мать Мэри много лет провела в Англии, у английских родственников и потому английский знала лучше немецкого – она до самой смерти так и говорила по-немецки с ошибками и с акцентом. Дома английский был основным языком – любимую дочь Хелене звала на английский манер «Мэри». По приезде в Вену, она энергично – слишком энергично для венской знати – принялась устраивать свою светскую карьеру. Через братьев, Аристида и Гектора Балтацци – прекрасных наездников, владельцев скаковых лошадей, бравших призы на английских дерби, что для того времени было настоящей сенсацией, партнеров австрийской императрицы по скаковым упражнениям – она вошла в круг личных знакомых Елизаветы. Устраивала в особняке роскошные балы. Участвовала в императорской охоте.

И все равно – между семьей Вечера и императорским двором зияла огромная пропасть, несмотря на титул баронов и привилегии, дарованные кайзером, несмотря на щедрые приемы, устраиваемые Хелене, на которых были частыми гостями самые уважаемые семьи Вены. «У Гектора Балтацци – несмотря на то, что я сам общаюсь с ним и императрица раньше поддерживала знакомство с ним и его супругой, не слишком хорошая репутация в денежных и профессиональных вопросах», - писал Франц-Иосиф подруге Катарине Шратт и просил ее поменьше ездить с ним верхом.

Хелене – а потом и ее младшую дочь – мужчины обожали. Всем было понятно – дочери Вечера сделают выгодные партии, поднимутся еще выше по аристократической лестнице. Мэри – «живому ребенку, которого ненавидели почти все без исключения женщины оттого, что она заставляла померкнуть красоту любой», как писал учитель французского младшей Вечера – с 15 лет уделяли повышенное внимание светские журналы Вены. Журналисты восторгались всем – глазами, «подобными смеющемуся небу», грацией («очаровательный ребенок превратился в очаровательную даму»), элегантными туалетами. Не проходило и недели, чтобы имя Мэри не появилось в светской хронике.

Отголоски этой ненависти и зависти современниц Вечера можно и сегодня найти в работах биографов Рудольфа и авторов, занимающихся Майерлингом – основываясь на неких анонимных источниках, все как под копирку будут писать о том, что Мэри мало чем интересовалась. Говоря проще – была маленькой, восторженной глупышкой.

Хотя, стоит почитать ее письма и дневники, ясно – необразованной дурочкой она не была. И в свои 16 лет задумывалась о смысле жизни больше многих дам, мечтающих лишь сделать выгодную партию и подарить мужу наследника.

Мэри изучала языки, писала стихи, рисовала и занималась музыкой. Как и почти все дочери из благородных семейств того времени. Тогда женщине – пусть и из привилегированных аристократических кругов – давался, по сравнению с современниками-мужчинами, необходимый для жизни в обществе и семье минимум. Да и этого было много – считали некоторые.

Даже императрица Елизавета, одна из прогрессивных женщин своего времени, уверяла –  женщине образование ни к чему: «Чем меньше женщины учатся, тем ценнее они, ибо они знают все – но по наитию. Все же, чему их учат, только отвлекает от внутреннего мира, они разучаются понимать сами себя, теряют часть себя... В странах, где женщины учатся меньше, можно встретить более глубокие натуры, чем наши синие чулки.»

Итак, Мэри Вечера была не менее и не более образована, чем сотни дворянок-современниц.

Она совершенно не вписывалась в общество дам-аристократок, похожее на гадюшник – была слеплена из совсем другого теста. Ей были чужды интриги, стервозность и сплетни, неинтересны мелкие бабьи дворянские склоки. Однажды живописец Деметер Диамандини, получив заказ от Венского общества катания на коньках – тогда это был исключительно элитный вид спорта – решил увековечить на огромном полотне лучших спортсменок голубой крови. Мэри – одну-единственную – все устраивало, она кротко позировала художнику, была дружелюбна и открыта. Остальные же – графини и баронессы – позируя, перегрызлись и разругались вдрызг. Они устраивали художнику такие невыносимые сцены ревности – каждой казалось, другая получается у живописца гораздо лучше, а  Мэри он уделяет больше внимания – что он в конце-концов был вынужден отказаться от высокой чести писать их портреты. Спокойствие дороже. Поэтому на картине, которая до сих пор выставлена в здании Общества, лишь одна младшая Вечера написана с натуры – остальных дам художнику пришлось додумывать.   

Мэри уже и жениха подыскали – претендента на португальский трон, герцога Мигеля Браганца – и помолвили. Ее готовили к роли хозяйки дома, светской дамы и хорошей жены: учили вести большой дом, управляться со слугами, устраивать приемы и праздники и давали уроки вальса, польки и кадрили. А она мечтала о другой судьбе, где жизнь не сводится к переодеваниям для балов и роли жены. Грезила о каком-то высшем смысле жизни. Была типичная эмансипе – не стеснялась в выражениях, говорила напористо, была естественна и не ждала от мужчины первого шага. Влюбившись в Рудольфа заочно, просто написала ему. Не каждый день он получал такие письма от дам, открытые и без напускного кокетства: нравитесь вы мне, мол, может, встретимся без свидетелей? Это было
что-то новенькое – и он, неожиданно для себя, ответил.