Ричард III — миф и реальность
http://annals.xlegio.ru/evrope/small/richard3.htm
Вопросы истории, № 11-12, 1992 г.
Августовским днем 1485 г. на болотистом поле близ английского селения Босворт завершилась «великая усобица Алой и Белой Розы». Так именуют растянувшуюся почти на три десятилетия баронскую войну между двумя ветвями королевского дома Англии, Ланкастерами и Йорками, в их борьбе за престол. В гербе Ланкастеров была алая роза, в гербе Йорков — белая. В том сражении погиб последний представитель династии Плантагенетов король Ричард III, и на престол взошел основатель новой династии Генрих Тюдор.
В британской истории, пожалуй, нет более мрачной фигуры, чем Ричард III. Благодаря У. Шекспиру, создавшему в своей драме «История Ричарда III» неповторимый образ законченного злодея, его имя стало на протяжении столетий школьно-хрестоматийным олицетворением зла и всяческих преступлений. Но был ли Ричард действительно таким, каким его изобразил великий драматург? Открытие и публикация не известных ранее документов заставили исследователей переосмыслить предание о «кровавом тиране»)
Ричард Йоркский, герцог Глостер, младший брат короля Эдуарда IV (1460—1483) родился в октябре 1452 г., накануне «войны Роз». В ходе развернувшихся политических коллизий он оставался верен Эдуарду. Даже в критические для династии дни, когда большая часть знати, включая герцога Кларенса (брата Ричарда), перешла на сторону ланкастерцев, Ричард сохранял верность королю, разделив вместе с ним тяготы и трудности вынужденного изгнания. В решающих битвах при Тьюксбери и Барнете 1471 г., где были разгромлены основные силы ланкастерцев, юный герцог сражался с большим мужеством и полководческим искусством.
Преданность Глостера, воплощенная в его девизе «Верность — превыше всего», была по достоинству оценена королем: он получил руку самой богатой невесты Англии Анны Невиль и был назначен наместником северных графств. Именно там, в самом неспокойном краю королевства, считавшемся традиционной опорой ланкастерцев, проявились незаурядные качества Глостера как талантливого военачальника и администратора. За время наместничества он не только усмирил Север страны, но и превратил его в главную опору Йорков.
Тот, реальный Ричард совсем не походил на шекспировского «коварного герцога», снедаемого непомерным честолюбием и стремившегося любой ценой захватить престол. Современники единодушно отмечали, что «Глостер был чужд политических интриг и всячески старался держаться подальше от королевского двора, предпочитая жить на севере, в тихом Йорке». Последние пять лет правления Эдуарда IV Глостер оставался правой рукой своего капризного и подозрительного брата, был достаточно влиятелен и популярен и зарекомендовал себя как умный и деятельный правитель.
Как же повел себя Глостер после смерти короля в феврале 1483 года? Согласно завещанию Эдуарда IV, престол переходил к его старшему сыну, 12-летнему принцу Эдуарду, при регентстве Глостера. Однако королева Елизавета Вудвиль и ее многочисленные родственники попытались совершить переворот. Захватив Тауэр и королевскую казну и не известив Глостера о смерти брата, они решили ускорить коронацию юного Эдуарда и провозгласить Елизавету регентшей. С этой целью в замок Лудлоу, где находился наследник, были отправлены с вооруженным отрядом в 2 тыс. человек лорды Риверс и Грей, то есть брат и сын Елизаветы.
Получив вскоре известие о смерти короля, Глостер, вместо того чтобы сразу двинуться в столицу, что было бы естественно для человека, намеревающегося захватить власть, отправился в Йорк, где привел к присяге юному Эдуарду V местную знать. Даже узнав от Гастингса, лорда-камергера покойного короля, о событиях в Лондоне, Глостер не вызвал подкреплений, а отправился с небольшим отрядом в 600 человек навстречу наследнику престола. И только в Стратфорде, после свидания с герцогом Бекингемом, подтвердившим сведения о перевороте, Глостер прибег к решительным мерам: арестовал вождей заговора Риверса и Грея и вместе с Эдуардом V двинулся к Лондону.
Попытка переворота провалилась. Большинство знати, враждебно относившейся к «выскочкам» Вудвилям, поддержало Глостера. Елизавета вместе с младшим сыном и пятью дочерьми укрылась в Вестминстерском аббатстве. 4 мая Глостер торжественно вступил в столицу, где был провозглашен лордом-протектором королевства. Это было встречено жителями города весьма благожелательно. Дальнейшие действия Глостера как регента свидетельствуют о его намерениях короновать своего племянника. Необходимые распоряжения о предстоящей коронации 22 июля были отданы сразу же по прибытии в Лондон. Наследник с подобающими почестями был препровожден в Тауэр, служивший тогда одновременно и королевской резиденцией. Там он должен был находиться, в соответствии с традицией, вплоть до коронации.
Но 9 июля произошли события, изменившие ситуацию и породившие новый политический кризис. О том, что произошло, мы можем судить на основании официальных документов. Летописцы же хранят молчание по этому поводу. Как явствует из письма епископа Т. Лангтона, во время экстренного заседания королевского совета епископ Уэльса Р. Стилингтон сделал неожиданное заявление о том, что покойный король до брака с Елизаветой был тайно обручен с леди Элеонорой Тальбот. Это означало, что дети Елизаветы, включая Эдуарда V, являются незаконнорожденными и, следовательно, не могут наследовать трон.
На следующий день Глостер отправляет письма в Йорк с требованием «прислать войска для борьбы с королевой и ее сторонниками, намеревающимися убить меня и кузена Бекингема», а также «предать суду арестованных лордов Грея и Риверса в связи с вновь открывшимися обстоятельствами». Драматический эпизод в истории «июльского кризиса» произошел 13-го, во время очередного заседания королевского совета. Согласно скудной информации хронистов, «во время заседания были арестованы архиепископ Ротергэм, епископ Мортон, лорды Стэнли и Гастингс», причем последний тут же был обезглавлен во дворе Тауэра.
Судя по всему, открытие Стилингтона, означавшее для Вудвилей крах их надежд, побудило партию королевы на организацию нового заговора, в который был вовлечен через Джейн Шор, любовницу покойного Эдуарда IV, недалекий лорд Гастингс. Состоялась ли действительно помолвка Эдуарда IV с леди Элеонорой или же показания Стилингтона были фальшивкой, сочиненной кем-то из окружения Ричарда, не желавшим правления малолетнего короля, ибо это предвещало борьбу за власть различных группировок и, возможно, гражданскую войну? Определенно ответить на этот вопрос не представляется возможным. Большинство исследователей, учитывая любвеобильное сердце Эдуарда IV, склоняется к первой точке зрения. Брат Ричарда герцог Кларенс поплатился головой за попытку раскрыть какую-то «тайну» короля. В сложившейся обстановке открытие Стилингтона устраивало большую часть знати и горожан, желавших внутреннего мира. Неудивительно, что парламент, собравшийся 22 июля, на основании представленных ему доказательств о двоеженстве Эдуарда IV специальным актом отстранил от престола все его потомство как незаконнорожденное и постановил передать корону Ричарду Глостеру.
6 августа 1483 г. в присутствии почти всей английской знати состоялась торжественная коронация Ричарда III и его жены Анны Невиль. Как же проявил себя новый король? Его кратковременное правление было ознаменовано рядом реформ, многие из которых предвосхитили последующее законодательство Тюдоров. Даже противники Ричарда признавали, что он был хорошим законоведом, «много сделавшим для облегчения жизни людей».
Неудивительно, что в народной памяти Ричард остался «добрым королем, убитым вследствие измены, к большому огорчению простого люда». Но как политик Ричард оказался недостаточно дальновидным, чтобы удержаться на престоле. Сказались его чрезмерная доверчивость к людям, неискушенность в интригах и отсутствие элементарной бдительности, столь необходимой государственному деятелю. Цепь измен разных лиц из ближайшего окружения Ричарда — лучшее тому подтверждение.
Через месяц после коронации Ричарда против него поднял мятеж его кузен Бекингем. Заговорщики, возглавляемые опытным и честолюбивым интриганом епископом Д. Мортоном, действовали в династических интересах Генриха Тюдора, единственного уцелевшего представителя боковой ветви Ланкастеров, которого они намеревались женить на дочери Эдуарда IV принцессе Елизавете и тем самым соединить две ветви враждующих домов. После подавления восстания Ричард ограничился казнью вероломного герцога и амнистировал большинство участников заговора, в том числе главную интриганку графиню Стэнли, то есть родную мать Генриха. Подобные меры явно не вяжутся с образом тирана и деспота, каким обычно изображают Ричарда.
А как же со знаменитой историей о «малолетних принцах», умерщвленных, согласно молве, по приказу Ричарда? Согласно «Большой хронике Лондона», последний раз принцев видели незадолго до коронации Ричарда, игравших на лужайке Тауэра. Дальнейшая их судьба окутана мраком, и никаких сведений о том, что с ними произошло, нет ни в одной из хроник современников Ричарда. Вряд ли он был заинтересован в устранении племянников, тем более после коронации. И вряд ли примирилась бы с убийством принцев их мать Елизавета. Не таков был характер этой энергичной, честолюбивой, неутомимой в интригах женщины.
После мятежа Бекинтема Елизавета Вудвиль примирилась с Ричардом III и вместе с дочерьми была допущена к королевскому двору. Наконец, имеются данные о том, что принцы вообще были живы в правление Ричарда: в книге коменданта Тауэра обнаружена запись от 9 марта 1485 г. насчет расходов на содержание «лорда-незаконного сына» (как именовался в официальных документах того времени юный Эдуард V). Устранение принцев скорее соответствовало династическим интересам Генриха Тюдора, нежели Ричарда: их смерть повышала шансы претендента в борьбе за престол. Именно Генрих и его сторонники, нашедшие убежище во Франции, начали распространять слухи об убийстве детей Эдуарда IV. На основании показаний епископа Мортона, бежавшего из Англии, французский канцлер Гильом де Рошфор в речи на открытии Генеральных Штатов (январь 1484 г.) обвинил Ричарда в казни племянников. Особенно активно пропагандистская кампания против Ричарда велась с весны 1484 г., и не случайно. Именно тогда скоропостижно скончался сын Ричарда, и перед страной вновь встала династическая проблема. «После пасхи 1484 г., — писал анонимный хронист монастыря Кройланд, — появилось особенно много слухов об убийстве принцев по приказу короля Ричарда». Когда же на следующий год скончалась долго болевшая жена Ричарда королева Анна, из Франции был пущен слух о том, что она отравлена Ричардом, чтобы он мог жениться на его племяннице, принцессе Елизавете. Ричарду пришлось публично отрицать подобное намерение.
7 августа 1485 г. Генрих Тюдор с армией французских наемников высадился на западном побережье Англии. Опираясь на поддержку уэльсской знати и войск лорда Стэнли, самого могущественного магната Юго-Западной Англии, поднявшего мятеж против Ричарда, претендент направился к Лейстеру, где находилась королевская армия. 22 августа оба войска приблизительно одинаковой численности (по 5 тыс. человек) встретились на Босвортском поле. Исход битвы предопределило предательство «самого верного и преданного» магната из ближайшего окружения короля, герцога Нортумберленда, который со своими отрядами не вступил в сражение. Окруженный со всех сторон, Ричард III отказался бежать и погиб с оружием в руках: единственный такого рода английский монарх, если не считать полулегендарного Ричарда Львиное Сердце, который пал при осаде крепости. Разбитую боевым топором королевскую корону нашли в кустах боярышника и тут же возложили на голову Генриха Тюдора.
28-летний Генрих VII обладал как раз теми качествами, которых недоставало Ричарду: изворотливым умом, мастерством скрытой интриги, дальновидностью. Первым делом он решил юридически закрепить свои сомнительные права на престол и тем самым оправдать узурпацию власти. По его настоянию парламент аннулировал прежний порядок престолонаследия и принял акт «об измене Ричарда и его сторонников»: Ричард был обвинен «в тирании, узурпации престола и многочисленных убийствах». Но в парламентском акте не содержалось никакого обвинения Ричарда в убийстве принцев, кроме неясной фразы о «пролитии детской крови». Для укрепления прав на престол Генриху было необходимо доказать, что мужская линия Плантагенетов пресеклась со смертью детей Эдуарда IV. В противном случае принцы являлись бы прямыми наследниками трона, тем более что дети Эдуарда были легитимированы специальным парламентским актом. Иначе Генрих не смог бы жениться на принцессе Елизавете.
Однако никаких заявлений на этот счет не последовало. Не была даже отслужена заупокойная месса по убитым принцам. Новый монарх упорно хранил молчание об их судьбе. Но вряд ли можно согласиться с версией о причастности Генриха Тюдора к смерти принцев. Если бы это было действительно так, то первый Тюдор мог легко переложить ответственность за преступление на Ричарда, предоставив в качестве доказательства содеянного останки других детей того же возраста. Молчание Генриха VII скорее свидетельствует о том, что он сам точно не знал, что произошло с принцами и живы они или нет. Такая ситуация, учитывая непопулярность нового монарха, которого по признанию его канцлера Т. Бэкона «ненавидело почти все королевство», грозила серьезными последствиями.
Дважды, в 1487 и 1491 гг., Англию потрясали выступления самозванцев, выдававших себя за детей Эдуарда IV, что едва не опрокинуло трон Генриха VII. Если самозванство первого претендента, 11-летнего сына пекаря Л. Симнела, было легко установлено, то личность другого искателя престола, некоего П. Варбека, до сих пор остается загадочной. Ряд исследователей, учитывая внешнее сходство Варбека с Эдуардом IV, прекрасное знание им придворных тайн и упорное нежелание Генриха VII провести очную ставку претендента с королевой Елизаветой и ее дочерьми, вполне допускают тот факт, что Варбек действительно был старшим сыном Эдуарда IV.
Чтобы разрешить «проблему принцев» и уберечь трон от появления новых претендентов, правительству Генриха требовалось убедить всех в смерти детей Эдуарда IV, убитых «преступным узурпатором» Ричардом. Одним словом, понадобилась легенда о «преступном тиране». И за дело взялись послушные хронисты, начавшие писать «новую историю» правления Ричарда III. Первый камень в основание этой легенды заложил современник Ричарда монах Д. Роуз, автор иллюстрированной истории графов Варвиков, показавший пример политического приспособленчества. После воцарения Генриха он переделывает свою «Историю» и превращает Ричарда из «самого благородного и справедливого правителя на Земле» в «воплощение Антихриста, казнившего невинных младенцев». Он же первым указал на физическое уродство Ричарда, изобразив его сухоруким и горбатым карликом с демоническим лицом. Это описание внешности Ричарда, ставшее традиционным в тюдоровской историографии, являлось лишь злобной карикатурой. Ни сохранившееся портретное изображение Ричарда, ни современные ему описания не содержат даже намека на физические уродства, которыми наградил его Роуз. По свидетельству императорского посланника фон Поппелау, получившего аудиенцию у короля весной 1485 г., «Ричард был человеком приземистым и кряжистым, обладавшим огромной физической силой... Его лицо выражало ум, энергию и волю и было не лишено привлекательности».
Придворный хронист, лондонский купец Д. Фабиан добавил новое звено к цепи преступлений, якобы совершенных Ричардом, обвинив его в убийстве Генриха VI и в расправе над собственным братом Кларенсом. Так постепенно стал создаваться образ короля-тирана и официальная версия «истории принцев». Для вящей убедительности не хватало только очевидцев преступлений Ричарда.
Весной 1502 г. по обвинению в «секретной переписке с врагами престола» был арестован Д. Тирел, комендант крепости Гине — одной из опорных английских баз во Франции. Верный слуга Ричарда III, Тирел после воцарения Генриха был лишен должностей и владений, но через год неожиданно получил прощение с восстановлением в прежней должности коменданта Гине, на каковом посту он находился вплоть до своего ареста. Приговоренный к смертной казни, он покаялся в убийстве принцев, совершенном им по приказу Ричарда III. Согласно его «Исповеди», Ричард сразу после коронации в августе 1483 г. послал к коменданту Тауэра Р. Бракенбури специального гонца с секретным письмом о тайной казни принцев. Однако комендант отказался исполнить приказ, и тогда Ричард поручил дело Тирелу, снабдив его королевским мандатом со всей полнотой власти в крепости на одни сутки. Получив ключи от Тауэра, Тирел и его сообщник-лакей наняли наемных убийц, которые ночью задушили принцев. Тела убитых захоронили под лестницей. Позднее их останки по приказу Ричарда перезахоронил неизвестный священник, который вскоре умер.
К моменту появления «Исповеди» Тирела из всех участников предполагаемой трагедии оставались в живых двое: сам Тирел и лакей. Последний, подтвердив показания своего господина, был отпущен на свободу и даже вознагражден пожизненной пенсией при условии постоянного проживания во Франции. «Исповедь» Тирела является грубой фальшивкой, сочиненной в угоду Генриху VII и не выдерживающей критики. Первое, что бросается в глаза, — странный способ отдачи приказа о казни принцев. Гораздо проще было дать устное распоряжение и не оставлять такой улики, как письмо. Невероятным кажется и тот факт, что констебль Тауэра, отказавшийся выполнить королевский приказ, продолжал пребывать в должности и пользоваться расположением Ричарда, а не был устранен как опасный свидетель. Трудно предположить, что передача ключей от Тауэра даже на одну ночь прошла бы не замеченной служителями крепости и что они не преминули бы сообщить об этом Генриху во время их допроса осенью 1486 года. Наконец, почему правительство Генриха не провело официального расследования обстоятельств гибели принцев? Почему главный участник трагедии был казнен за совершенно другое преступление? Более того, Генрих VII вплоть до самой смерти так и не рискнул предать гласности «Исповедь» Тирела. Ни один из хронистов короля (ни Б. Андре, ни приглашенный из Италии Полидор Вергилий, допущенный к государственным архивам) не упоминает об «Исповеди» Тирела.
Завершающую роль в создании легендарного образа Ричарда сыграл государственный деятель Т. Мор, придавший этой легенде литературную окраску. Написанная около 1513 г., его «История Ричарда III» представляет собой яркий образчик произведения гуманистической мысли с осуждением всякой тирании. Основные события правления короля Ричарда, описанные знаменитым утопистом, с огромной художественной силой были воссозданы им по воспоминаниям главного противника Ричарда кардинала и канцлера Генриха VII Д. Мортона, чья пристрастность и тенденциозность очевидны. В этой связи достоверность сочинения Мора вызывает у исследователей большие сомнения. Авторитет и репутация Мора как человека и ученого оставались, однако, столь высоки на протяжении столетий, что его «История» превратилась в основной источник по описанию правления Ричарда III, из которого черпали сведения все последующие авторы, начиная с хронистов и кончая Шекспиром. Именно «золотое перо» Мора, вдохнувшее в легенду о Ричарде вечную жизнь, завершило оформление тюдоровского мифа о «кровавом тиране».
В 1933 г. историки с нетерпением ожидали результатов вскрытия «предполагаемых останков принцев», обнаруженных еще в 1674 г. под Белой башней Тауэра во время ремонта и погребенных в Вестминстерском аббатстве. В результате вскрытия было установлено, что найденные там кости принадлежат двум детям от 10 до 12 лет. Однако их пол определить не удалось. Экспертиза не установила также, к какому времени относятся останки. Найденные же кости говорят скорее против предположения, что это останки принцев. Иначе их нашли бы во время осмотра Тауэра властями Генриха VII. Кроме того, факт, что кости были обнаружены на глубине 10 футов, опровергает легенду о неизвестном священнике, перезахоронившем принцев.
Результаты вскрытия не оправдали надежд и еще больше подлили масла в огонь научной критики. Судьба принцев по-прежнему остается загадкой. Но в любом случае истинный Ричард существенно отличался от образа «кровавого убийцы и тирана». Конечно, незачем идеализировать его личность, как это делают некоторые авторы, изображающие его чуть ли не «последним благородным рыцарем Англии».36) Поколение, воспитанное в кровавых усобицах, равнодушно смотрело на кровь, и Ричард не являлся исключением. Вместе с тем правильно будет демонический характер, которым традиция наделяет Ричарда, оставить достоянием легенды, сохранив в истории образ талантливого, импульсивного, мужественного и честолюбивого человека.
К сожалению, я не смогла заныкать библиотечный экземпляр, а там перевод бы, на мой вкус, лучше ("Дитя времени").
