http://scepsis.net/library/id_848.html
Спасибо, очень смешная статья. 
Булгаковский бум «перестроечного» периода возник в 1987 г., тогда же было опубликовано («Знамя», № 7) и несколько раз инсценировано «Собачье сердце». Оно имело определенный — но не ажиотажный — успех, прежде всего у фрондирующего бомонда. Интересно, что даже В. Бортко не читал повести, пока ему не предложили ее экранизировать. Его фильм, вышедший на экраны в ноябре 1988 г.
Казалось бы, сам автор статьи пишет, что "Сердце" впервые опубликовано в 1987. То есть, то, что режиссёр за несколько месяцев не успел прочесть литературную новинку, означает то, что интерес к книге в обществе был не ажиотажным? Прямо эту неажиотажность Люто Символизирует? Не факт.
Однако истинная классика не допускает нелепостей, а эта повесть изобилует нонсенсами и алогизмами.
1. Льва Николаевича Т. и Фёдора Михайловича Д. наш булгаковоненавистник не читал. Или они тоже не классики?
2. Прям вот в Вики сказано:
Повесть написана в январе—марте 1925 года. При обыске, произведённом у Булгакова ОГПУ 7 мая 1926 г. (ордер 2287, дело 45), у писателя была изъята также и рукопись повести. Сохранились три редакции текста (все — в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки).
В СССР в 1960-е годы повесть распространялась в самиздате.
В 1967 году без ведома и вопреки воле вдовы писателя Е. С. Булгаковой небрежно скопированный текст «Собачьего сердца» был передан на Запад одновременно в несколько издательств и в 1968 году опубликован в журнале «Грани» (Франкфурт) и в журнале Алека Флегона «Студент» (Лондон).
Только в июне 1987 года журнал «Знамя» сумел поместить повесть на своих страницах (подготовка М. О. Чудаковой). Однако в основу этой публикации лёг всё тот же неквалифицированный зарубежный список, содержащий более тысячи ошибок и искажений и в таком виде растиражированный во всех последующих изданиях — вплоть до 1989 года (во многих случаях и после), когда литературовед и текстолог Лидия Яновская впервые опубликовала выверенный по первоисточникам подлинный текст «Собачьего сердца» в двухтомнике «Избранные произведения М. Булгакова».
Какой именно текст читал рецензент? Битый или исправленный?
Впрочем, нужно сделать принципиальную оговорку. Для научной фантастики — формальные атрибуты которой есть в этой повести — желательно соответствие текста хотя бы научной картине мира (если, конечно, автор сознательно не стремится ее опровергнуть).
Булгаков сам-то знал, что у него "научная фантастика"? Нет, оно, конечно, удобнее самому причислить книжку к какому-то жанру, потом эту жанровую принадлежность с гневом опровергнуть. Но это уже получается в стиле анекдота "тут-то мне масть и пошла".
Любопытно, что монолог произносится в ситуации противоречия. Преображенский задал вторгшимся к нему «жилтоварищам» иронический вопрос: «Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию?» (намекая, что ему пора обедать), после чего они удалились. Но именно во время обеда уже сам Преображенский открыл дискуссию — формально с Борменталем, но заочно — с советской властью как таковой, а значит и со Швондером и его присными. Так что мог бы их и не выставлять.
1. А тащ рецензент часто вместо того, чтобы пойти обедать, устраивает дискуссии с посторонними людьми, которые явились к нему в дом без приглашения?
2. Речь профессора о разрухе сначала называется "монологом", а через фразу превращается в "дискуссию". Это как? Дискутировать посредством монолога - это что-то новенькое в риторике. А разгадка проста. Профессора просто взбесили, и он высказывает свою точку зрения. Рецензенту же очень хочется поймать Преображенского на ошибках и нелогичности. Потому оный рецензент обзывает дискуссией то, что дискуссией не является.
Кстати, пересказывает сцену он тоже оригинально.
Это мнение подкрепляется следующим заявлением профессора: «Я — человек фактов, человек наблюдения. Я — враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод». Посмотрим, как он делает выводы из фактов.
После чего следует уже приведенная мною цитата про "мог бы и не выставлять Швондера", и заявление, что Преображенский ведёт дискуссию неправильно. Дальше:
Для корректной дискуссии нужно прежде всего договориться о терминах, затем выдвинуть тезис и обосновать его. Здесь же всё происходит наоборот. Сначала Борменталь очень робко обозначает что-то наподобие тезиса: «Разруха, Филипп Филиппович…».
Внезапно, как раз между заявлением Преображенского о фактах и репликой Борменталя в книге как раз идёт изложение профессором фактов и их трактовка. То есть, как раз то, что рецензент грозился разобрать.
И где?!
Нету.
Но, узнав, что столовой нет даже у Айседоры Дункан, профессор с упорством маниака продолжает стоять на своем: может, Айседора Дункан так и делает, но я не Айседора Дункан. Он говорит так, будто великая танцовщица отказалась от столовой просто из эксцентричности, и то же самое сделали — исключительно из привередливости — все пролетарии Москвы.
Собственно, происходящее в книге вокруг столовой Айседоры Дункан это классическое "а если Вася с крыши прыгнет, я тоже должен"? Но рецензент находит в этой сцене какие-то скрытые смыслы:
Мария-Антуанетта уже высказывала подобные взгляды: если у простолюдинов нет хлеба, пусть едят пирожные. И, по совести, можно ли возмущаться радикальным средством, которое было прописано ей от столь глубокого маразма!
(задумчиво) И ведь что любопытно: скажи кому из этих гениальных левых мыслителей что-нибудь про два десятка резиденций Сталина в нищей стране, так от... эм... пламени их негодования можно будет запитать четыре мегаполиса и утюг в придачу. Но про обезглавленную королеву они будут изощряться в остроумии и считать, что они в своём праве. Так вот, на всякий случай: фразу про пирожные произнесла не Мария-Антуанетта, а принцесса из какой-то книжки Руссо, задолго до Марии-Антуанетты. Руссо же, возможно, использовал ещё более древний сказочный мотив.
Почти так же, как о разрухе, профессор рассуждает о контрреволюции: «Кстати, вот еще слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно — что под ним скрывается? Черт его знает! Так я и говорю: никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них здравый смысл и жизненная опытность». Но если абсолютно неизвестно, что скрывается под контрреволюцией, откуда профессор знает, что в его словах ее нет?
Проще простого. Если никто не может определить значение слова, то этого значения нет. Если значения нет, то это значение (поскольку его не существует) не может скрываться ни в речи профессора, ни в чьей-либо ещё.
Один из наиболее эпатирующих тезисов Преображенского, который так импонирует нашим неолибералам, общеизвестен: «Да, я не люблю пролетариата». У него для этого есть важное основание: пролетарии, по его мнению, украли его калоши: «На нем [пролетарии] есть теперь калоши и эти калоши мои! (Отметим как особый курьез: Преображенский забыл свои собственные слова «Вы, господа, напрасно ходите без калош»! Что делать — профессор весь соткан из противоречий, его сознание расщеплено — А.С.)
То есть, по мнению рецензента, "Я не хочу, чтобы у меня воровали калоши" == "Я не хочу, чтобы другие люди ходили в калошах". Булгаков понимает, что человек способен честно заработать себе на калоши. Преображенский понимает. Он не обвиняет в краже калош именно Швондера со товарищи.
У рецензента в голове идея честного обретения калош не укладывается. Как у Паниковского с Балагановым: "Только кража! - Нет, только ограбление!"
После этого рецензент считает нелогичным и именно Булгакова с профессором. Ну да.
Преображенский судит о проблеме с позиций вульгарного социологизма: буржуи красть не могут (вероятно, потому, что они уже всё украли: La propriété c’est le vol).
Да-да, а не к месту ввернуть цитатку из Прудона это у нас не вульгарный социологизм. Кстати, у Преображенского-то смысл есть: если эти люди четырнадцать лет не крали калоши, то вряд ли вдруг они начали заниматься этим рискованным и малоприбыльным бизнесом. И тут рецензент начинает пороть чушь. Чушь вырывается и визжит, но рецензент порет её со всей пролетарской суровостью. Прям "Пятьдесят оттенков Швондера" какие-то...
А вдруг упомянутые буржуи Саблин и Полозов после революции от огорчения сошли с ума и впали в клептоманию? А почему не заподозрить Дарью Петровну или Федора?
Т.е., дабы защитить от обвинения в воровстве калош некий безымянный пролетариат, рецензент предлагает обвинить вполне конкретных трудящихся. Молодец.
Если речь идет о Шарикове, то и он не пролетарий
Тащ рецензент, на момент речи профессора о галошах Шарикова ещё не существует.
Дальше рецензент пытается объяснить, что Преображенский и врач-то... неважный.
Конечно, если бы Преображенский разъяснил загадочную функцию гипофиза, этому открытию позавидовали бы лучшие физиологи мира. В действительности открытие существует только в воображении Булгакова: гипофиз не определяет человеческий облик, а обеспечивает гормональный баланс в организме.
Ну да, это очень весело - с позиции знаний XXI века посмеяться над учёными столетней давности. Что на момент написания "Сердца" знала наука о гипофизе?
Первые упоминания о Г. встречаются в трудах К. Галена и А. Везалия. Авторы полагали, что через Г. происходит выделение образующейся в мозге слизи. Т. Виллизий считал, что в Г. образуется цереброспинальная жидкость, а Ф. Мажанди полагал, что Г, поглощает эту жидкость и выделяет ее в кровь. Первое морфол, описание строения Г. было сделано в 1867 г. П. И. Перемежко. Он показал, что в Г. имеются корковый слой (передняя доля), полость мозгового придатка и белый мозговидный слой (задняя доля). Позднее А. Достоевский (1884, 1886) и Флеш (Flesch, 1884), проведя микроскопическое изучение Г., нашли в передней доле хромофобные и хромофильные клетки. Впервые П. Мари (1886) обратил внимание на связь акромегалии с опухолью гипофиза. Он же установил роль Г. в регуляции роста тела. Однако лишь в 1921 г. Эванс (H. М. Evans) доказал, что в Г. образуется гормон роста. Фрелих (A. Frohlich, 1901) и Симмондс (М. Simmonds, 1914) показали значение Г. в регуляции обменных процессов.
--
И... И всё.
Итак, нет человеческого гипофиза, а есть гипофиз Преображенского, Борменталя, Булгакова и т.д.? По-видимому, так это и следует понимать.
Разницу между родовым понятием "человеческий гипофиз" и индивидуальным экземпляром гипофиза, принадлежащим Борменталю и т.п. рецензент не осиливает. "И эти люди запрещают ковырять в носу!"
Но вообще-то Булгаков дошел до мракобесия эпохи Э. Дженнера, когда считалось, что от прививания коровьей оспы у людей вырастут рога.
Где Булгаков говорил, что его книга - это научная работа или, хотя бы, научная фантастика?
Он решает великую научную задачу «по дешевке»: используя бродячего пса и невостребованный криминальный труп хронического алкоголика и дегенерата — при этом не удосужившись изучить биографию Чугункина. Но большая наука не делается на негодном материале и не терпит крохоборства и безответственности
А вот так я и представляю картину маслом. Приходит профессор в Совнарком и говорит: "Мне тут свежий труп нужен. С хорошими характеристиками с целым гипофизом. В голову не стрелять." Рецензент считает, что Преображенскому так легко было достать труп, что можно было выбирать?
Но полезно задуматься о реальной общественной пользе, приносимой персонажами повести. Шариков почти буквально следует сентенции профессора, что пролетарий должен заняться чисткой сараев, и поступает на службу в «очистку».
Э... "Очистка" - это не совсем, чтобы чистка сараев. Вернее, совсем не чистка сараев.
Можно было бы сказать и про остальное, но уже без двадцати пять, а мне к утру ещё работу сдавать.
Ничего, что их работы ДО СИХ ПОР актуальны? Что за истекшее время наука, конечно, сильно продвинулась в деталях, а вот концептуально - всего ничего в сравнении с ними? По крайней мере в моей области (предпочитаю говорить об известных мне вещах) 
