Из книги В.В. Тараторкина

На эту тему было написано много художественных произведений и научных исследований. В советской историографии  чаще  придерживались  мнения  о почти полной несостоятельности рыцарства. Главным доводом авторов обычно была "чудовищная тяжесть доспехов", в которых невозможно сражаться. Если рыцарь сидел верхом на коне, то он еще чего-то стоил как  боец,  но  как
только его сбросили - тут он воевать не мог.
   "В своем защитном вооружении рыцарь был настолько неуклюж,  что  если его сбивали с коня, то он сам без посторонней помощи не  мог  встать  на ноги.
   ...Кавалерия рыцарского типа была неповоротливой. Это  были  тяжелые, медленно двигавшиеся войска. В атаку рыцарь шел шагом, в  лучшем  случае рысью".  Не лучше конных рыцарей была их пехота:    "Пехота потеряла свое боевое значение и была  подчинена  рыцарю.  Отсутствие дисциплины в рыцарском войске исключало возможность  управления ходом боевых действий. Бой являлся  единоборством  рыцарей.  О  развитии тактических форм не могло быть и речи".
   "С закабалением крестьянства пехота потеряла свои боевые  качества  и по существу уже не имела в бою какого-либо серьезного  значения.  Вскоре служба в пехоте стала презираться как обязанность  рабов  и  крепостных.
Пехотинец - это не воин, а слуга".
   Удручающая картина... Но при этом невольно задумываешься: как же  получилось, что Европа, имея ни к чему не пригодные армии, сумела  организовать на Восток восемь Крестовых походов? Как получилось, что европейские рыцари умудрялись успешно воевать и одерживать победы над, якобы  во всем превосходящими их в бою "легкими сарацинскими всадниками"? Ведь такие армии должны были быть разгромлены в первом же походе. Почему монголы, имея столь мощное организованное войско и одержавшие несколько побед в Восточной Европе, не рискнули идти дальше? Ссылка на  то,  что  они-де обескровили армию, понеся слишком большие потери в походе на Русь, малоубедительна.
   Что-то все-таки мы недопоняли, пытаясь разобрать средневековую  европейскую военную систему, и судим о ней слишком прямолинейно.

   М.  Горелик  -  первый  историк  в СССР, который по-новому взглянул на средневековое рыцарство. Его  статья в журнале "Вокруг света" - "О Бальмунге, Люрендале и..."  стала,  своего рода, открытием для наших читателей, она неоднократно перепечатывалась в
разных изданиях целиком или фрагментарно. Благодаря ей,  многие  наконец поняли, насколько хорошо обучено  и  боеспособно  было  европейское  рыцарство.

   Однако и М. Горелик не ушел от некоторой тенденциозности в  изображении отношения рыцарей к пехоте:
   "Но до XIVв. исход сражения всегда определяли немногие господа  рыцари, многочисленные же слуги - пехотинцы были для господ хоть и необходимым, но лишь подспорьем. Рыцари их в расчет вообще не  принимали.  Да  и что могла сделать толпа необученных крестьян против закованного в доспехи профессионального бойца на могучем коне? Рыцари презирали собственную же пехоту. Горя нетерпением сразиться с  "достойным"  противником  -  то есть, рыцарем же, - они топтали конями мешающих им своих пеших воинов".
   Толпа необученных крестьян действительно мало  что  могла  сделать  в открытом рукопашном бою, но разве из таких бойцов стали бы рыцари  комплектовать свои боевые отряды? Думается, что, сами будучи  профессионалами, они прекрасно представляли, какими качествами должны обладать  воины их дружин и мало вероятно, что стали бы содержать  и  кормить  абсолютно необученных и негодных для боя крестьян, тем более понимая, что от уровня подготовки дружинников будет зависеть их собственная жизнь.

От боеспособности и численности "гезитов" или "антустрионов" (так назывались дружинники у англосаксов и меровингов) также зависели престиж и толщина кошелька самого владельца. Наниматель не стал бы платить  рыцарю и его ничего не стоившим в бою воинам крупные суммы  денег.  Разумеется, мы не должны исключать возможности того, что рыцарь в  случае  необходимости мог набрать в войско и необученных  крестьян  из  своих  владений, например, для обороны замка или для создания  иллюзии  большого  войска.
Такие "воины" могли принять участие и в бою, скажем, образуя задние ряды пехотного построения и создавая напор на передние, состоящие из  обученных дружинников. Но сомнительно, что рыцарь сознательно послал бы  такое воинство в битву: во-первых, понимая, что толку от них все равно не  будет, а во-вторых, если он лишится крестьян, то  кто  будет  кормить  его профессиональных воинов?

   Отряды, которые мы привыкли называть "тяжелой рыцарской конницей", на самом деле состояли в основном из рыцарских дружинников, сами же  рыцари с их оруженосцами составляли лишь небольшую их часть.
   Разумеется были и нищие рыцари, не имевшие никакой дружины, так называемые "одноконные" или "однощитные", но все равно их было недостаточно, чтобы создать целый конный отряд, состоящий  из  одних  только  рыцарей.
Часто художники не учитывают этих нюансов и изображают всех всадников  в великолепных рыцарских доспехах.  На  таких  рисунках  рыцарское  войско действительно выглядит мощным и непобедимым.

   Рыцари и их тяжеловооруженная конница часто вели бои спешенными, например, воины короля Арнульфа спешивались при штурме норманнских укреплений (891 г.) и при осаде Рима (896 г.). Отгон Нордгеймский сообщает, что в сражении с Генрихом IV в 1080 году на реке  Эльстер  часть  саксонских рыцарей рубилась пешими; то же происходило в  сражении  при  Блейхфельде (1086 г.), а об армии Конрада III в 1147 г. под Дамаском Вильгельм Тирский говорит: "спешились, как это обычно делают германцы в исключительных
положениях".
   В сражении при Норталлертоне (1138 г.)  английское  ополчение  отбило атаку шотландцев благодаря тому, что рыцари спешились  и  составили  его первую шеренгу. В Крестовых походах, осаждая такие  города,  как  Никея, Антиохия, Иерусалим, Дамаск, Аскалон, Акра, Константинополь, рыцари и их тяжеловооруженные дружины шли в первых рядах атакующих  пехотинцев.  При Кресси, Пуатье (1356 г.) и Азенкуре (1415 г.) рыцари тоже спешивались  и бились в строю пехоты.
   
   В самом деле, если войска сходятся на равнине, то тяжелое  и  сложное вооружение - как деревянное, так и железное - отлично защищает и украшает рыцарей; напротив, когда сражаются на узком пространстве, в  лесистой или болотистой местности, где пехотинцы передвигаются лучше, чем всадники, следует предпочесть легкое вооружение. Ибо против  бездоспешных  мужей, которые в первой почти стычке либо побеждают, либо  терпят  поражение, вполне достаточно легкого оружия; когда же отряд  быстро  отступает
по сжатой теснинами или пересеченной местности перед отрядом  в  тяжелых доспехах при седлах высоких и с загибами назад, трудно слезать с коней и труднее садиться нам на них, всего труднее идти пешком, когда это требуется.
   Итак, для всякого похода ирландцы и валлийцы, возросшие в округе Уэлса, - народ испытанный в тамошних  враждебных  столкновениях,  -  весьма пригодны; обычаи их сложились в постоянном общении с другими  племенами, они смелы и подвижны, склонны к риску, по велению Марса то ловкие в  обращении с конями, то проворные в пешем строю;  неразборчивые  в  пище  и
питье, готовые обходиться в случае надобности как без Цереры, так и  без Вакха. При таких начато завоевание Ирландии, при таких будет оно доведено до конца...
   Против тяжеловооруженных, полагающихся только на собственную  силу  и силу своего оружия, стремящихся сразиться на равнине и добивающихся  победы силой, свидетельствуем мы, несомненно, необходимы воины сильные и в доспехах.
   Против легковооруженных и проворных, на неровной  местности,  следует применять воинов с легким вооружением, имеющих  опыт  преимущественно  в такого рода стычках. И вот еще о чем следует заботиться в битвах  с  ирландцами, - чтобы всегда стрелки были там и здесь примешаны к  рыцарским эскадронам. Нужно это для того, чтобы стрелами воспрепятствовать  ущербу от камней, которыми ирландцы в схватке обычно встречают  тяжеловооруженных, а сами, благодаря проворству то подбегают, то убегают".
   Из описания видно, насколько разумно в средние века учитывались  обстоятельства боя, чтобы выбрать наиболее подходящий при  данных  условиях род войск.
   В свои личные дружины рыцари стремились  в  первую  очередь  набирать стрелков (пехотинцев и всадников): лучников, пращников  и  арбалетчиков.
Если у них не было  возможности  обучить  таких  воинов  из  собственных крестьян, то пользовались услугами  наемников.  Иметь  линейную  пехоту, сражающуюся строем, как отдельный род войск, скорее нужно  было  крупным феодалам: графам, герцогам, королям, ведшим войны глобального  масштаба.
Для небогатого рыцаря этот род войск был лишь обузой:  во-первых,  таких пехотинцев вполне могли заменить спешенные  тяжеловооруженные  всадники, умеющие образовывать построения и создавать прикрытия  для  стрелков,  а во-вторых, от легких стрелков в бою больше пользы, чем от линейных пехо тинцев, так как первых можно использовать многофункционально.
   Часто, следуя древнегерманской тактике всадники шли в бой  вперемежку с пешими стрелками.
   В том, что рыцарь в бою стремился сойтись в рукопашной с равным себе, надо видеть, скорее, практический расчет, чем пренебрежение  к  пехотинцам. От того, что рыцарь перебьет десяток-другой стрелков, монет у  него в кармане не прибавится, а вероятность оказаться убитым  при  этом  даже выше. Поединок с равным приносил победителю тройную  выгоду:  во-первых,
отряд противника лишался командира; во-вторых, победа прибавляла  славы, а в-третьих, что немаловажно, с побежденного  можно  получить  выкуп  за свободу. Эти причины обычно и определяли выбор рыцарем соперника.

Понимание того, что только сильное войско с  единым  командованием  и системой обучения может привести к  победе,  заставило  рыцарей  объединяться в ордена. Именно в Крестовых походах возникли Храмовники (Тамплиеры), Иоанниты (Госпитальеры) и Тевтонцы. Жесткая  дисциплина,  принятая уставом позволяла контролировать войска в бою. Ордена славились  боеспособностью своей пехоты.
   Аналогичный рыцарский союз, носивший название ордена Меченосцев, возник в Прибалтике в 1202 г. Рыцари планомерно и целеустремленно  захватывали земли местных племен, пока два крупных поражения: при Эмайыги (1234 г.) от князя Ярослава Всеволодовича (отца Александра Невского) и от  литовского князя Миндовга под Шавлями (1236  г.),  не  создали  угрозу  их
собственному существованию. Понимая, что самостоятельно  им  не  выжить, остатки Меченосцев объединились  с  Тевтонцами,  ранее  устроившимися  в Пруссии, и создали новый орден - Ливонский (1237 г.).

Необязательно все рукопашные схватки проходили без  передышки.  Часто воины имели возможность передохнуть, пока их в бою заменяли другие. 
Принято думать, что для рыцаря нехарактерно пользоваться в бою стрелковым оружием, однако, и это опровергается документами. Например, "Дуксбургский капитулярий", где описывается прусская война 1264 г.:    "Генри Монте, вождь натангов, борется с рыцарями под Кенисбергом.  Он копьем ранит рыцаря Генриха Уленбуша, который как раз в этот момент  натягивает тетиву арбалета, один кнехт  Уленбуша  небольшим  копьем  ранит Монте, чем заставляет его отступить".
   В бою могла возникнуть любая непредсказуемая ситуация, и судить  сейчас о том, что могло быть, а чего не могло, было бы неразумно. Например, сохранились изображения рыцарей-лучников, хотя общепринято  мнение,  что рыцарь считал недостойным своего звания пользоваться оружием простолюдинов. На рисунке во французской рукописи, датированной 1310 годом,  изображен рыцарь верхом на коне, стреляющий из лука, с колчаном на левом боку (правда, на рисунке при нем нет больше никакого оружия). В  хро-
никах также упоминается, что рыцари в войсках Альбрехта  I  Австрийского умели драться метательным оружием.
   Считается, что возрождение средневековой пехоты началось с битвы  при Куртре. Однако события показывают, что  случилось  это  намного  раньше.
Важную роль пехоты подтверждают Крестовые походы и  сражения  в  Италии, куда Фридрих Барбаросса совершил пять походов в  ХII  веке.  Например  в битве при Леньяно (1 176 г.) именно миланская пехота, построенная фалангой, решила исход сражения в свою пользу, отбив все атаки германской кавалерии.
   Как уже упоминалось, мелким и средним рыцарям было менее выгодно  содержать в своих личных дружинах линейную пехоту, чем  стрелков.  Два-три десятка линейных пехотинцев в скоротечной  стычке  оказались  бы  только обузой. Построение нужной плотности из них составить невозможно, но даже если их численность увеличить до 5-6 десятков, - что такая колонна смогла бы сделать против стрелков и кавалерии? Первые с расстояния  расстреливали бы строй, не ввязываясь в рукопашную, а вторые  сами  могли  спе-
шиться, образовать построение и добить деморализованных бойцов.
   Получалось, что отряд, имеющий в своем составе  некоторое  количество линейной пехоты, лишался маневренности. Его всадники и стрелки  были  бы вынуждены постоянно прикрывать собственных пехотинцев от  ударов  вместо того, чтобы наносить их самим. Противник же, имеющий только кавалерию  и легковооруженные отряды (пеших или всадников),  мог  свободно  двигаться
вокруг линейной пехоты врага и атаковать с наиболее благоприятных  позиций.
   Поэтому неудивительно, что реальной базой для создания многочисленной линейной пехоты стали города. С точки зрения  индивидуального  воинского мастерства, основная масса городских жителей не достигала даже  среднего уровня. Ремесленник и не мог быть воином, зато цеховая  организация  городских ремесел позволяла создать дисциплинированное  ополчение,  подчинявшееся городскому магистрату. Для обороны городов от феодалов, которые были непрочь пограбить их закрома, магистраты были  вынуждены  создавать городскую милицию, состоящую либо из наемниковпрофессионалов,  либо,  за неимением средств или нежеланием использовать наемников,  -  из  местных жителей, которые поочередно, в установленный срок  несли  полицейскую  и охранную функции.
   Но для проведения крупных военных операций этих сил было  недостаточно, поэтому боеспособное мужское население в обязательном порядке проходило ежегодные (или более частые) военные сборы, где обучалось искусству боя внутри фалангообразного построения. Оружие выделялось  из  городских фондов, или его покупали за свой счет сами жители.
   Разумеется, чтобы научить ополченцев  правильно  действовать  в  бою, нужны были грамотные инструкторы. И тут магистраты прибегали  к  услугам рыцарей, которые за плату брали на себя эти обязанности.

Дикие нравы средневековья...

Событиев у людей, событиев...
Адреналин сплошной.

Не хотелось бы мне за одним столом с рыцарями пировать. 

Не хочу наблюдать, как набивают рот одной рукой.