... и что танцевали.
[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=4Bf1bFOf4Gg[/youtube]

Музыка куртуазной любви средневековой Франции.
Гийом де Машо (1300-1377)  поэт, историк, богослов и композитор.
«Douce Dame jolie»

[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=MeeuqGyualQ&feature=related[/youtube]

одна из версий песни.

По-моему, любопытно, что Scarborough Fair "хронологически пролезает" в песни Средневековья главным образом благодаря балладе "The Elfin Knight", на основе которой она написана.
Непонятно почему, но Scarborough Fair воспринимается актуально, доказательством тому - клип с исполнением Саймона и Гарфункеля, а не ссылка на Мартина Карти, фольк певца, у  которого они её позаимствовали. 
А их исполнение, разумеется, может ассоциироваться только с "Выпускником", после которого Scarborough Fair и стала такой популярной.
Такая вот получается загадка: каким образом средневековая баллада так естественно выглядит в фильме о проблемах современной молодёжи?
Ну, современной на момент выхода "Выпускника", конечно.

Non Nobis Domine Non Nobis Sed Nomini Tuo Da Gloriam...

Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу...

Краткая молитва «Non nobis» главным образом использовалась рыцарями тамплиерами как «мантра» (использовались именно две строки).
Именно слова этой молитвы они пели перед боем.
Наиболее знаменитой музыкой, на которую были положены слова гимна «Non nobis», была музыка, приписываемая, Уильяму Байрду (William Byrd), британскому композитору XVI века.
Согласно Дэвиду Хамфрей, музыку, возможно, сочинил Филипп ван Вайлдер (лютнист и композитор XVI века), для своих песнопений «Aspice Domine». И, наиболее вероятно, что канон этот, в свое время, был переделан под текст «Non nobis».
Считается, что это произошло после Порохового заговора (Gunpowder plot) 5 ноября 1605 года, в ответ на который, текст канона был добавлен в Книгу Общих Молитвословий (Book of Common Prayer) - первое собрание молитв, для служения благодарственных молебнов во избавление.

Вот эта версия гимна тамплиеров (на кадры из фильма Henry V)

"Крестовые песни"

Четыре первых крестовых похода совпали по времени с периодом бурного развития во Франции и Германии литературы на национальных языках, в которой нашло отражение и крестоносное движение.
В тот же период существовала литература на народных языках, в которой тема крестовых походов появилась примерно с середины XII века. Это — так называемые «крестовые песни».
К сожалению, «крестовых песен» времен первого крестового похода не сохранилось, но от этого периода вообще очень мало осталось написанного на народном языке. Самые ранние известные нам песни относятся ко второму крестовому походу или к Реконкисте, они написаны на старопровансальском или старофранцузском языках.
Неоднократно вспыхивали споры о том, что такое «крестовая песнь», и действительно, песен, в которых крестовый поход был бы главной темой, очень немного. И все же во многих дошедших до нас произведениях крестоносное движение играет роль либо одной из тем, либо аллегории. Сохранилось 106 таких песен на провансальском языке, около 40— на французском, 30 — на немецком, 1 — на испанском и 2 — на итальянском.

Кадр из фильма "Крестоносцы"(реж.Доминик Отенин-Жерар)

Говорить о крестовой песне как о жанре невозможно — упоминания о крестовых походах можно найти в произведениях различной поэтической формы. Среди наиболее ранних песен, написанных провансальскими трубадурами Маркабрюном и Серкамоном, известны сирвенты (строфические песни на политические или общественные темы, или же направленные против личных врагов), также разновидность пастурели (лирические пьесы, изображающие встречу поэта с девушкой, оплакивающей отсутствие своего возлюбленного).
Позднее появляются канцоны — любовные песни (например, песни смотрителя замка Куси [1188/1191] и почти все немецкие песни), плачи по павшим героям (например, плач Гаусельма Файдита по Ричарду I Английскому [1199]), похвалы типа «Сетования о монсеньоре Жоффруа де Сержене» (1255/ 1256) Рютбёфа и тенсоны (спор или прение), такие как «Гостил я в раю на днях» (1194) Монаха Монтаудонского.
Как мы видим, нет никаких указаний на то, что поэты создавали новые формы или жанры специально для того, чтобы говорить о крестовых походах.

Э. Берн-Джонс. Песнь любви

Со времени второго крестового похода сохранилось очень мало песен — одна на французском языке и, может быть, десять на провансальском. В этих песнях и в тех, которые сохранились от нескольких последующих десятилетий, о походах в Испанию говорится так же часто, как и о походах на Восток.
Начиная с 1160 года значительно возрастает количество и популярность трубадуров и их северных коллег труверов; соответственно о третьем и четвертом крестовых походах сохранилось гораздо больше песен и стихов.
Большинство «крестовых песен» немецких миннезингеров также относятся к этим походам.
А в южнофранцузских песнях встречаются завуалированные намеки и на альбигойские войны.
Походы XIII века отражены в целом ряде песен, главным образом — французских и немецких.

«Крестовые песни» писали как руководители походов (например, Тибо IV, граф Шампанский, и Фолькет, епископ Тулузы во время Альбигойского похода), так и крупные магнаты (например, Конон де Бетюн и Ги де Куси) и простые рыцари.
К тому же благосостояние многих трубадуров зависело от щедрости владетельных крестоносцев.
Например, трубадур Раймбаут де Вакейрас в песнепослании к Бонифацию Монферратскому напоминает о былых благодеяниях последнего и о том, как они вместе участвовали в осаде Константинополя.

В песне упоминается пленение Ричарда Львиное Сердце, когда тот возвращался в 1192 году из Акры.
Схожая идея, выраженная в таком же шуточном тоне, встречается и в стихотворении парижского поэта Рютбёфа:

На скупость люди стали прытки.
От смерти я терплю убытки
(О мой король, нет хуже пытки!):
Пустились все мои друзья
За вами вслед, собрав пожитки,
В Тунис, где лютый враг в избытке,
Где люд опаснее зверья.
(«О собственной бедности», 1270 год, перевод А. Ларина)

Рютбёф жалуется на то, что в результате крестового похода Людовика Святого погибли те, кто оказывал поэту материальную поддержку.
Могущественные покровители поэтов и сами поэты не только следили за происходящими событиями, но и часто сами участвовали в них. Однако это не единственное объяснение тому, что крестовые походы играли столь важную роль в куртуазной поэзии этого периода.

Ведь для участия в крестовых походах необходимы были именно те качества, на обладание которыми претендовали все знатные бароны и графы и которые отличали их от людей, принадлежавших к другим социальным группам.
А поскольку существовала прямая связь между знатным происхождением и землевладением, то некоторые из этих качеств можно назвать феодальными. В их число входили верность сюзерену, следование вассальному долгу аuxillium (вооруженная помощь при нападении врагов) и соnsillium (советы и отправление правосудия). Причем крестоносное движение чаще всего описывается именно в таких понятиях.
В Святой Земле видят законную территорию Господа, которую захватили разбойники и которую вассалы обязаны вызволить любыми способами. Если они этого не сделают, то они изменят своему феодальному долгу.
В одной из песен (1189 год) говорится: «...Проклят должен быть тот, кто покинет своего сеньора в беде».
А самая ранняя известная нам «крестовая песня», датируемая примерно 1145—1146 гг. (автор неизвестен), описывает эту ситуацию еще яснее:

Сhevallier, mult estes guariz
Quant Deu a vus fait sa clamor
Des Turs e des Almoraviz
Ki li unt fait tels deshenors.
Cher a tort unt ses fieuz saiziz;
Bien en devums aveir dolur,
Cher la fud Deu primes servi
E reconnu pur segnuur.

«Рыцари, счастливы вы,
что Господь Бог воззвал к вам о помощи против турок и альморавидов,
которые совершили против Него такие бесчестные дела.
Они беззаконно захватили Его феоды,
И мы должны это оплакивать,
Ибо впервые именно там совершались Господу службы и признавали Его господином».

По аналогии с феодальными представлениями Бог изображается сеньором, а рыцари — вассалами, обязанными оказывать своему сюзерену всяческую помощь и поддержку. Рефрен песни сулит райское блаженство всем, кто последует за королем:

Ki ore irat od Loovis
Ja mar d`enfern n`avrat pouur,
Char s`alme en iert en Pareis
Od les angles nostre Segnor.

«Всякий, кто последует теперь за Людовиком,
может не бояться ада,
потому что душа его будет в раю с ангелами Господними»

Рыцарям напоминается о воинской доблести, которую они должны проявить, выполняя свой долг перед Христом:
«Рыцари, подумайте хорошо, вы, которые так прославились своим умением владеть оружием, отдайте ваши тела как дар Тому, Кого распяли за вас».
В этой песне Людовик VII представлен как образец рыцаря Христова: описано, как он отказывается от богатства, власти и земель, то есть ведет себя как человек, уходящий от мира ради того, чтобы вести святую жизнь.

Мы восхваляем наши имена,
Но станет явной скудость суесловий,
Когда поднять свой крест на рамена
Мы в эти дни не будем наготове.
За нас Христос, исполненный любови,
Погиб в земле, что туркам отдана.
Зальем поля потоком вражьей крови,
Иль наша честь навек посрамлена!
(Конан де Бетюи,
«Увы! Любовь, зачем ты мне велела», пер. Е.Васильевой)

Такого рода наставления служат не только подходящими темами для «крестовых песен», но они еще и прекрасно соответствуют очень важному поэтическому правилу. Средневековых ученых и поэтов учили, что два важнейших принципа риторики - это хвала и порицание. И еще их учили думать и рассуждать в диалектических схемах.
Таким образом, идеология крестоносного движения предоставляла идеальную тему для литературы того времени:
те, кто отзывался на призыв, были достойны похвалы, а те, кто оставался глух, заслуживали порицания.

«Все трусы здесь останутся, те, кто не любит ни Бога, ни добродетель, ни саму любовь, ни достоинство.
Каждый из них говорит: Но что будет с моей женой? И я ни за что на свете не покину своих друзей. Такие люди рассуждают глупо, ибо нет более истинного друга, чем Тот, который был распят за нас.»

«Те же храбрые рыцари, которые любят Бога и честь этого мира,
Отправятся в путь, ибо они мудро желают прийти к Богу;
Но сопливые, с блеклыми щеками — останутся.
Они слепы, я в этом не сомневаюсь,
Те Люди, которые отказываются хоть раз в жизни помочь своему Богу и теряют честь мира сего».
(Тибо Шампанский, «Seigneurs, sachiez, qui or ne s`en ira)

Говард Пил. Во времена рыцарства

Серкамон также считает участие в крестовом походе свидетельством безупречной нравственности и способом избежать зла:
«Теперь человек может омыться и освободиться от вины, кто каковую имеет;
и если он достоин, он направится к Эдессе и оставит губительный мир, и таким образом сможет он избавиться от той ноши, которая заставляет многих спотыкаться и погибать» (Серкамон, «Рuois nostre temps comens`a brunezir»).

Из дальнейшего текста видно, что «ноша» — это malvestatz, слово, в которое Серкамон вкладывает значения алчности, гордости, вероломства, сластолюбия и трусости. А в сирвенте Пейре Вндаля «Ваron, Jhesus qu`en crotz fon mes» (около 1202) о крестовом походе говорится как о возможности отблагодарить Христа: «Бароны, Иисус, который был распят для спасения христиан, созывает нас и посылает возвратить Святую Землю, где он умер из любви к нам».

При этом наказанием за отказ явиться на зов будут посмертное осуждение и потеря рая.
Откликнуться же на зов означало отказаться от мира, то есть от места греха, где люди предают даже собственных друзей.

Трактовка крестового похода как акта любви была частью религиозной догмы того времени, однако по литературным (в отличие от церковных) источников прослеживается и иная связь между крестовыми походами и любовью.
Любовь была одной из главных тем средневековой лирики.
Немецкие поэты даже назывались миннезингерами — Мinnesinger, что означает «те, кто поет о любви».
Этот жанр стал использоваться для метафорического изображения крестового похода.
Бесконечное стремление к Даме оборачивается в этих песнях еще не осуществленным намерением отправиться в крестовый поход или путешествием столь далеким, что ему не видно конца.
В песне, написанной во время третьего крестового похода, Гартман фон Ауэ намеренно отождествляет Мinne (любовь к прекрасной даме) с любовью Божьей, а крестовый поход — с ответом на эту любовь:

Привет прощальный мой собрату и соседу.
Поклон мой вам, друзья и господа!
Меня спросить хотите вы, зачем я еду?
Откроюсь вам без ложного стыда.
Любовь меня взяла в полон, и дал я ей обет:
По вольной воле буду я покорен ей во всем.
Она велит, и я иду святым путем.
Кто клятву не сдержал, тому спасенья нет.
(Перевод В. Микушевича)

Д. Г. Россетти. Перед битвой

Другим распространенным мотивом была «смерть за любовь».
В женской песне неизвестного автора «Jerusalem, grant damage me fais» («Иерусалим, ты приносишь мне большое зло»), вероятно, написанной в середине XIII века, этот мотив переплетается с идеей крестового похода как акта любви: «Опора мне Господь! Мне нет спасенья: я умереть должна, таков мой рок, но знаю я, тому, кто умирает за любовь, только день пути до Бога. О, я бы с радостью пустилась в этот путь, если б только могла найти своего любимого, который остается здесь совсем один».

Слова «умирает за любовь» имеют здесь двойное значение — традиционную смерть от разбитого сердца» (имеется в виду героиня) и смерть во время крестового похода ее возлюбленного, погибающего за любовь Божию.

Гартман фон Ауэ, однако, отводит женщине более позитивную роль: «Женщина, которая свободно посылает любимого мужа в этот путь и живет дома так, что все прославляют ее добродетель, получает половину его награды. Она будет здесь молиться за обоих, а он будет воевать за двоих» («Swelch vrowe sendet lieben man»).

Крестоносцы Болдуина

До сих пор мы говорили об отражении в крестовых песнях социальных амбиций, религиозных представлений и литературных обычаев того времени, но что эти песни рассказывают о реальных событиях и обстоятельствах походов?
Один из наиболее часто упоминаемых аспектов похода — опасность самого пути, что неудивительно, особенно если вспомнить об одном из первых трубадуров, герцоге Аквитанском Гильеме IX, который по дороге в Святую Землю потерял почти всех своих людей.
Гаусельм Файдит, участвовавший в третьем крестовом походе, написал по возвращении домой песню «Del gran golfe de mar» (1192/1193), из которой явствует, что он не был в восторге от путешествия. Особенно не понравилось ему плыть по морю:

Под звон ручья среди дубрав
Брожу, забвению предав
И барки колыханье,
И шторм, и злодеянья
Морских разбойничьих орав.
(Перевод В. Дынник)

Также автор признает доблесть и достоинства крестоносцев, но ему отвратительно, что некоторые из них пускаются в плавание лишь для грабежа и разбоя: «Любой, подвергающий себя таким неудобствам ради достижения Бога и для спасения своей души, поступает правильно, но если он пускается в море... чтобы грабить и со злыми намерениями, часто случается, что когда он думает, что он возвышается, то на самом деле он падает, и тогда в отчаянии он... выбрасывает все: душу и тело, золото и серебро».

Мораль ясна, но, возможно, здесь есть и юмористический подтекст: те, которые отправляются в море со злыми намерениями, будут страдать от морской болезни!

Сражения в песнях описывались редко. Действия мусульман обычно упоминаются вскользь или в общих выражениях: «...Церкви сжигаютcя и покидаются: Бог более не приносится в них в жертву...» («Сhevalier mut estes guariz»)
И только в единственной дошедшей до нас крестовой песне, написанной на испанском языке, содержится более или менее подробное (хотя, может быть, и полученное из вторых рук) описание событий, последовавших за взятием Иерусалима хорезмийцами(прим.Хоре́зм (узб. Xorazm, перс. — древний регион Средней Азии)  в 1244 году.
Песня обращена к участникам 2-го Лионского собора (1274), и, несомненно, приводящиеся в ней ужасные подробности должны были иметь пропагандистское значение:

«Потом проходят нежные девы, в цепях и муках.
Они горько оплакивают постигшую их в Иерусалиме судьбу.
Христиане видят, как их сыновей зажаривают живьем,
их женам отрезают груди, пока они еще живы,
они идут по улицам Иерусалима с отрезанными руками и ногами (так!).
Они [мусульмане] делают одеяла из церковных одеяний, они превращают в конюшню Гроб Господень,
они делают в Иерусалиме пики из святых крестов»
(«Ау, Iherusalem!»)

То, как описываются здесь хорезмийцы, очень напоминает более ранние крестовые песни:
«Эти маврские собаки удерживали священное жилище семь с половиной лет, они не боятся умереть, лишь бы захватить Иерусалим.
Им помогают те, кто из Вавилона, и африканцы и из Эфиопии... Теперь за наши грехи черный день привел маврские полчища... Христиан мало, меньше, чем овец. Мавров много, больше чем звезд» («Ау, Iherusalem!»).

Другой поэт, Гаваудан, в песне «Senhor, per los nostres peccatz» (1195) тоже высказывает мысль о том, что успехи мусульман в Святой Земле есть следствие греховности христиан.

Подводя итоги, мы можем сказать о крестовых песнях следующее.
Для поэта-исполнителя события крестовых походов поставляли Материал для сирвент, а также служили кладезем вариаций на тему куртуазной любви и различных аллегорических фигур и структур мысли.
Для слушателей же (мы не должны забывать, что эти песни создавались для немедленного исполнения) они в занимательной и приятной форме представляли информацию и пропаганду, которые обычно приходилось выслушивать из уст проповедников и писцов. Одновременно с этим песни помогали слушателям определить свое место в мире и показывали им, как крестовые походы могут дать им возможность проявить добродетели своего класса.

В завершении строки из песни Тибо Шампанского:

Будь милостив, Господь, к моей судьбе.
На недругов Твоих я рати двину.
Воззри: подъемлю меч в святой борьбе.
Все радости я для Тебя покину, —
Твоей призывной внемлю я трубе.
Мощь укрепи, Христос, в своем рабе.
Надежному тот служит господину,
Кто служит верой, правдою Тебе.

Владычица! Покровом окружа,
Дай помощь! В бой иду, Тебе служа.
За то, что на земле теряю даму,
Небесная поможет госпожа.
(Перевод С. Пинуса)

Книга История крестовых походов/Пер. с англ. Е. Дорман.

Ричард I Львиное Сердце Плантагенет(англ. Richard the Lion Heart,  1157—1199).
С музыкой сохранилась одна сирвента - Ja nus hons pris ne dira sa raison
(источник :"Chansonnier Cange" - Paris, Bibliothèque Nationale, fr 846)

Вольный перевод Элегии, которую сочинил король Ричард Львиное Сердце, находясь в плену у Австрийского герцога Леопольда. Смысл каждой строфы, согласно переводу со старофранцузского языка, здесь донесен. Передать форму стиха оказалось трудно из-за того, что король написал всю эту Элегию всего на несколько сквозных рифм (рифмы проходящие через все строфы) - понадобилось бы найти для каждой рифмы 30-40 слов и в русском языке это почти не исполнимая задача.
Из истории создания:   Возвращаясь из Крестового Похода, Флот Ричарда попадает в бурю и король оказывается выброшенным на берег вдвоем с оруженосцем. Австрийский герцог Леопольд, враг Ричарда, пленит его.  Ни Рим, ни друзья не проявляют себя, чтобы спасти Предводителя Крестового Похода. По истечении двух лет, королева Элеонора Аквитанская, мать Ричарда, объехав всю Европу, собирает необходимый выкуп для освобождения. По преданию король был обнаружен и узнан по пению, которое услышал странствующий трубадур, проезжая мимо замка, где томился узник.
Это происходило в XII веке.
1
Чего ещё нельзя у нас украсть? -
Вот, эти мысли!.. Жаль, они грустны...
И песню, что могу я написать,
Чтоб стали сердца жалобы слышны...
Друзей так много! - Все они бедны,
Чтоб выкуп за мою свободу дать...
Что ж, рыцари с печалью не дружны...
Но кто велик в плену не унывать?
Уж год второй моя неволя длится.
Послушай мои жалобы, темница.

2
Мои бароны! Где же ваша честь!
Лелеяло не вас ли Сердце Льва?
Не стыдно ли вам слушать эту песнь?
В ней - горечью рождённые слова!
Пусть тема этой песни не нова -
Но это всё, что ныне в сердце есть -
Хоть мысль о судьбах Божиих права,
Но жду от вас спасительную весть!
Что может в мыслях узника родиться?
Ты слышишь мои жалобы, темница!

3
Мир, словно, вымер. - Лев попался в плен!
Мои нормандцы - даже те - молчат.
Я знал о том, что это мир измен,
Что не сыскать в нём верной дружбы клад,
И мудрости пришедшей я не рад:
Не сокрушить бесчестья мощных стен...
Есть благо - в преклонении колен.
И это всё, чем ваш король богат!
Умчалась прочь удачи колесница!
Послушай песню узника, темница.

4
Король Филипп мне клялся другом быть.
Едва узнал, что я в плену, и вот:
Спешит мои владенья захватить,
Чем я владел - без совести берёт.
И клятвопреступленье - не гнетёт.
Спасти и не помыслил, защитить
Того, с кем для Христа ходил в поход.
Он честь свою решил похоронить...
И с этой мыслью трудно мне ужиться.
Послушай песню Ричарда, темница.

5
Моим друзьям поведай, песнь моя:
Я не был к ним коварен никогда.
В стране своей или в чужих краях
Богатства не жалел я и труда, -
К друзьям спешил на выручку всегда, -
Я их любил, не ведом был мне страх!
Что дружба ваша?.. Нет её следа...
На вас надежда - потерпела крах.
На выручку ли кто сюда примчится?
Ты слышишь песню Ричарда, темница.

6
И на равнине рог не протрубит...
На шлеме больше не увидят дрок...
И за Христа уже не будет битв,
Когда от благочестья мир далёк...
Я в заточении и одинок.
И только песни и слова молитв
Остались мне. Да смилуется Бог!
Паломнику на небо - путь открыт.
Что Бог судил мне, - то и приключится.
Очисть слезами - грешника, темница...

7
Сестра, принцесса... Помни обо мне,
Будь праведна... И расскажи друзьям,
Что я любил их, что в чужой стране
Христу, наверно, душу я отдам.
Даны невзгоды в очищенье нам.
Я за грехи - их заслужил вполне.
Молись, молись же, как молюсь я сам,
Чтоб в адском вечном не гореть огне!
Кто заточен, тому свобода снится.
Очисть слезами - короля, темница.***
http://my.mail.ru/community/troubadours … gsort=date

Гильом де Машо (Guillaume de Machaut, или Machault, около 1300 — апрель 1377, Реймс) — французский поэт и композитор

Guillaume de Machaut, Dit du verger, France, Reims, XIVe

С 1323 писец, секретарь, позже в должности придворного (familier, букв. «свой человек») короля Иоанна Люксембургского (1296–1346), которого сопровождал во многих его разъездах и военных походах по всей Европе (вплоть до Литвы в 1327–29).
Вероятно по ходатайству короля с 1330 Машо начал получать церковные бенефиции (пребенды) в различных церквах Франции; наконец, в 1337 занял должность каноника в кафедральном соборе Реймса, где служил до конца жизни, в т.ч. переболел там чумой во время эпидемии 1348–49 и перенёс тяжёлую двухмесячную осаду англичан в 1359–60 гг.

Guillaume de Machaut "Je vivroie liement/Liement me deport"

до кучи сюда ещё одно произведение де Машо,просто красивая музыка.

Guillaume de Machaut: J'aim sans penser

Отредактировано иннета (13-03-2011 16:28:26)

Тибо Шампанский

(Thibaut IV de Champagne) (30 V 1201, Труа, Шампань - 7 VII 1253, Памплона, Наварра), граф, с 1234 король Наварры,- франц. поэт, трувер, прозванный "принцем труверов".
Один из немногих труверов знатного происхождения,он принимал активное участие в сложной политич. борьбе, сопровождавшей гос. централизацию Франции. Участник крестового похода (1239-40)

Печать Тибо IV Шампанского

Тибо- крупнейший поэт 1-й пол. 13 в. Его творчество принадлежит к последнему периоду расцвета лирич. поэзии труверов.
Песенное наследие графа велико (сохранились в рукописях 541 текст и 410 мелодий).
Многие его сочинения (пастурели, любовные песни) пользовались известностью и были широко распространены (Франция, Германия, Италия и др.). Песни Тибо Шампанского(тексты и мелодии) вошли во многие рукописные собрания и позднее были изданы в ряде произв. труверов и трубадуров.

Thibaud de Champagne - Chançon ferai car talent m'en est pris

Thibaut de Champagne: Dame, ensinc est qu'il m'en covient aler

Отредактировано иннета (18-12-2010 04:39:32)

Carmina Burana (Кармина Бурана) — рукописный поэтический сборник, известный также как Кодекс Буранус, Codex Buranus, сейчас хранится в Мюнхене.
Само название означает по-латыни «Песни Бойерна» (средневековый монастырь Beuern, ныне в Бенедиктбойерне, Бавария, где рукопись была найдена в 1803 г.). Это крупнейший известный сейчас сборник поэзии вагантов, или голиардов, — средневековых странствующих поэтов, в основном из среды духовенства или студенчества. Составлен в Южной Германии в XIII веке, насчитывает свыше 200 стихотворений.

Композиция сборника во многом основана на идее вращения Колеса Фортуны. Рисунок колеса был обнаружен на первой странице Burana Codex. Он также содержал четыре фразы, написанные на ободе колеса: Regnabo, Regno, Regnavi, Sum sine regno («Буду царствовать, Царствую, Царствовал, Есмь без царства»).

Большинство стихотворений — на латинском языке, некоторые на диалекте средненемецкого, со вставками старофранцузского.
В то время латинский был языком общения для путешествующих школяров, университетов и теологов во всей Западной Европе, однако распространение успели получить уже и аналогичные стихи на национальных языках,  где чередуются латинские и немецкие (старофранцузские) строчки.
В сборник входят сочинения нескольких поэтов, таких, как Петер из Блуа, Вальтер Шатильонский, а также неизвестный по имени поэт-вагант, вошедший в историю как Архипиита.

Текст: латынь + перевод:
http://classic.chubrik.ru/Orff/Carmina_text.html#2

O Fortuna (О, Фортуна! О, Судьба)

Еще одна
Senhor, per los nostres peccatz (Crusade Song/Gavaudan)
http://www.youtube.com/watch?v=6x6gCLh2YaI

Здесь еще и миниатюры показывают интересные