....

Отредактировано Marion (18-08-2009 23:02:32)

Подозреваю, что истории про этих, хм демонов, придумали мужчины - клирики какие - то.
Ибо сразу - к женщинам приходит страшный, как чума искуситель и их за связь с ним на костер. А к мужчинам прекрасная (и полезная - фея, царевна - лягушка и проч) искусительница и им только десять раз прочитать молитву и покаяться.
Хм. 
Интресно - мистер Пропер - это тоже из той же оперы?

Отредактировано Marion (09-08-2009 12:50:12)

Увы. Однако замечу, что маменька-то её побойчей - громко радуется, какое счастье доченьке привалило. Да и царёва маменька (вдовствующая царица, то есть) тоже была вполне себе деловая.

Так они же уже повенчаны. Они УЖЕ муж и жена. А если этот обряд действовал, значит, языческие пережитки весили очень и очень много. И это после Алексея Михайловича!..

Могли и приврать, чтобы украситься перед иностранными коллегами (в их иностранных глазах). Для бизнеса, знаете ли. Хотя доля правды в этом есть, но я считаю ненормальным, когда женщине, чтобы вырезать из этого свинства хоть какой кусочек ветчины, приходится превращаться в такую "шею". Это не красит оба пола.

Отредактировано Княгиня (28-08-2009 14:10:20)

Это ещё что! Я читала чьи-то воспоминания о детстве (не помню автора), так там вся семья жила в одной горнице на четырёх кроватях. И прямо там, в одной горнице, каждый вечер после погашения света по команде главы семьи начинались думы о родной деревне - сразу на четырёх кроватях (правда, на каждую кровать полагалась своя отдельная дума). Нравы, однако, шибко крайне патриархальные...

А в том воспоминании никаких шторок-шкафов не было. Все, можно сказать, друг у друга на виду, и тьма ночная - их единственный покров... Средневековье, кстати, могло бы и обидеться, а ведь дело происходило в первой половине прошлого (двадцатого) века...

Средневековье и секс: теории

В средние века мужчины классифицировались в документах, как рыцари, купцы, крестьяне, и т.п. – профессионально, так сказать.
А вот женщины... Были либо девицы, либо жены, либо вдовы. И, разумеется, матери.
Монахи и монахини представляли собой как бы отдельную касту, находящуюся в значительном меньшинстве.

Таким образом, женщина уже в те времена рассматривалась с точки зрения секса.
И церковь, между прочим, вовсе не считала секс чем-то греховным, как это принято думать, грехом считалось отсутствие самоконтроля.

Питер Ломбардский, теолог тринадцатого века, рассуждал, что знаменитое изгнание Евы и Адама из рая вовсе не имело никакого отношения к тому, что они впали в «плотский грех»:
если бы первые люди не согрешили,то первый брак и сексуальный контакт между мужчиной и женщиной случился бы на небесах, в следствие чего все будущие союзы и там, и во всем мире были бы безгрешными. Люди могли бы управлять своими гениталиями так же, как они управляют другими органами, и могли бы остановить «зуд плоти» так же, как руку, тянущую в рот излишнее количество пищи.

Поскольку же прародители человества поддались бездумному соблазну, то в результате имела место быть сластолюбие, грех. Выход был найден: брак. «Жена никому не должна давать власть над своим телом, кроме как мужу, и муж – никому, кроме жены, и они не должны отказывать друг другу, кроме как в моменты молитвы, и так должно быть, чтобы Сатана не искушал вас потерей контроля», - так писал св. Павел.(Апостол Павел, как и апостол Петр, много потрудился в распространении Христовой веры и справедливо почитается вместе с ним «столпом» Церкви Христовой и первоверховным апостолом. Они оба мученически скончались в Риме при императоре Нероне, и их память празднуется в один день)
Самоконтроль и его отсутствие, вот в чем, оказывается, была суть «первородного греха». Не то, что Ева согрешила с Адамом, а то, что она сделала это с подачи змея-искусителя.

средневековая церковь довольно мирно сосуществовала с медициной, и даже способствовала ее распространению среди малообразованного или вовсе необразованного населения. Пожалуй, единственым подводным камнем в отношениях теологии с медициной в раннем средневековье был вопрос об анатомическом вмешательстве, что считалось церковью недопустимым. В частности, церковь рекомендовала использование кожуры хемлока(хвойное дерево) при соитии в качестве контрацепта, регулирующего рождаемость.

В средние века доминировали две медицинских теории о женской сути: теория Аристотеля, который, грубо говоря, считал женщину дефективным мужчиной («она имеет внутри то, что мужчина имеет снаружи»), и  Галена, который давал женщине в сексе равенство, утверждая, что есть мужское и женское семя, соединение которых приводит к беременности.   
Затем, в ходу было учение Гиппократа с его деление всего мира и организма человека на элементы. Труды Гиппократа утверждали, что мужчина суше и горячее, чем женщина, что дает ему большую моральную стойкость. Женщина же – существо более холодное и влажное, чем объясняется ее большая потребность во сне, более слабое здоровье, и большая сексуальная потребность.

О том, какой следует воспринимать женщину, решали мужчины!
Наибольшая ирония состоит в том, что всю эту массу полезных теоретических заключений написали и продискутировали мужчины, от всякого секса далекие, так как принадлежали они к духовному сословию и жили in celibacy.
                 (MirrinMinttu)
http://mirrinminttu.diary.ru/?tags=

Хм. Оказывается сие имеет глубокие корни? Вот хмуринос! 

Феодализм против феодала
Габриэлла Шпигель
        Alain Boureau. The Lord's First Night: The Myth of the Droit de Cuissage (translated by Lydia Cochrane). Chicago, 310 pp.
        (Перевод Гавриила Маркова)

Неспособность разграничить миф и историческую реальность долго оставалась настоящим бедствием.
Речь идет о праве, известном англоязычному миру в латинизированной форме XIX века как jus primae noctis, "право первой ночи" - праве, предоставлявшем помещику возможность лишать девственности любую невесту из его владений.

Термин одновременно описывает юридическую привилегию и сексуальное злоупотребление, соединяя в себе слово "право" (droit) и слово "ляжка", "бедро" (cuisse).
Впервые он появляется в сочинениях юриста позднего средневековья Николя Буайе (1469-1532), сообщающего, что "гасконские помещики имели право класть обнаженную ногу поперек ложа новобрачных".

В конце XVI века эту привилегию ярко описывает другой видный законник, Рене Шоппен, который изливает свой гнев в связи с тем обстоятельством, что каноники соборного капитула в Лионе, "бывшие одновременно и лионскими графами, по праву патронов "возлагали лядвие" [jus coxae locandae] на постель... своих подданных мужского и женского пола, скрепляя их брак в первый день супружеского соединения", - хотя далее он указывает, что эта "постыдная обязанность" позже сменилась вручением подарка во время свадебного пира.
Мы видим здесь все компоненты, обеспечивающие возникновение стойкого мифа, - власть, секс и, конечно же, деньги, которые тоже входят сюда в качестве возмещения за отказ от осуществления предполагаемого "права".

Не приходится чрезмерно удивляться тому, что вера в droit de cuissage оказалась столь долговечной, несмотря на почти полное отсутствие доказательств реального существования этого права. Термин этот и сейчас имеет известное хождение во Франции: им обозначают "сексуальное домогательство" (sexual harassment), которое хотя и было определено в новой редакции французского уголовного кодекса 1991 года как {harcèlement sexuel}, тут же, по старой доброй традиции, стало именоваться в прессе droit de cuissage.

Отчасти путаница возникла из-за чисто языковой двусмысленности некоторых исторических текстов, подлинность которых не вызывает сомнений.
Например, "Книга бургундских обычаев" (Coutumier bourguignon), составленная и снабженная комментариями в конце XIV века, утверждает, что, согласно одному из таких "обычаев" (речь идет о крепостных крестьянах), "когда мужчина женится в чужом поместье и приводит жену к себе, то если он в первую ночь заставит ее лечь под господина, то ничего не теряет, ибо приобретает женщину для господина и включает ее в его состояние".
Для понимания этого текста нужно вспомнить об общеизвестном праве на брачный выкуп (formariage), которое компенсировало помещику потерю будущего потомства супружеской четы, если крепостной крестьянин или крестьянка "вступали в брак за пределами его владений". Согласно "Книге бургундских обычаев", крепостной может избежать уплаты выкупа, заставив свою невесту {gésir soubs le seigneur} (букв.: "лежать под господином"), что в средневековом смысле слова означает "в пределах его поместья" (иначе говоря, муж переводит жену "в подчиненное положение", и не более того), - вследствие чего помещик получает право на владение будущим потомством новобрачных, отказываясь от традиционного возмещения убытков с помощью брачного выкупа.
Значение подобных (ошибочных) прочтений и пытается проследить в своей работе Ален Буро.

Источник проблемы, полагает Буро, кроется в "преувеличении масштабов того монстра, каким историография представляет феодализм": только изучая "реальное положение дел с droit de cuissage и выстраивая историческую схему свидетельств в пользу этой концепции и против нее, мы получаем возможность измерить - с помощью несложного инструмента - подлинный характер градаций феодальной власти, до сих пор остающийся не вполне ясным". Считается, что droit de cuissage, утверждая право помещика на обладание женским телом, негласно  стали настоящей эмблемой унижения человека, коренящегося в самой сути феодализма.
Французская революция окончательно упразднила этот  комплекс "феодальных бесчинств", превратив в символ средневекового варварства, что и сыграло немаловажную роль в формировании общих представлений о Средних веках - как в восприятии широких масс, так и среди ученых-историков.

Ограничивая свое исследование Францией (в других местах, за исключением, может быть, Каталонии, существование cuissage не зафиксировано), Буро с самого начала утверждает, что cuissage никогда не было реальной социальной практикой, хотя свидетельства о нем в средневековых картуляриях и обычной литературе восходят к очень раннему времени - XIII веку.
Сохранившиеся свидетельства заставляют признать, что даже если никто из помещиков в действительности не пользовался своим правом, соответствующее понятие обладало по меньшей мере словесной реальностью, которая и позволила ему превратиться в миф.
Действительно, в большинстве письменных источников cuissage предстает как фрагментарный и трудно уловимый феномен, с весьма широким временным и географическим разбросом соответствующих свидетельств.
Чем же объясняется устойчивоствость "мифа"?

Самый простой ответ предлагает этнография, которая рассматривает средневековый обычай как реликт более примитивных обрядов, относящихся к брачной практике и культу плодородия. Эти обряды включали в себя еще более фундаментальное "табу на девственность", в котором проявлялся "ужас или страх перед девственной кровью и дефлорацией в первобытных обществах", и потому брачная дефлорация препоручалась священной фигуре - царю или жрецу. Главным защитником этой точки зрения был Эдвард Вестермарк (1862-1939), который в монументальном труде "История брака", начатом в 1891 году, представил подтверждающие его теорию документальные свидетельства, почерпнутые из Геродота, из материалов, собранных в Бразилии, на Карибских островах, в Сенегале, Ливии, Марокко, Курдистане, Камбодже и на Малабарском береге, - но тем не менее он упорно отрицал существование соответствующего обычая в средневековой Европе.
Впрочем, эта тенденция - относить cuissage как можно дальше во времени и в пространстве - была отнюдь не новой. Ее можно обнаружить уже в XIII и XIV веках у таких писателей, как Винцент де Бове и Джон Мандевиль, который в своих (воображаемых) "Путешествиях" проецирует описание cuissage на далекий мир.
Согласно Мандевилю, опасность дефлорации девственницы столь остро переживалась некоторыми первобытными народами, что эту операцию осуществляли за плату специально отобранные молодые люди, называвшиеся gadlibiriens, или "отчаянными шутами": "В древние времена многие мужчины в этих местах умерли, лишая девственности своих невест, потому что у них внутри жили змеи, которые жалили мужей в половые члены, входившие в женское тело; так погиб не один мужчина, и потому-то теперь здесь следуют такому обычаю, заставляя других мужчин проверять дорогу, прежде чем отважиться на это самим".

Объяснение подобных практик их "первобытным" характером позволяет понять, почему наиболее ранние сообщения о cuissage обычно относили его к кельтским или германским ареалам. Например, авторитетная история Шотландии, написанная в 1526 г. шотландским ученым Гектором Боэсом, или Боэцием, восхваляет упразднение королем Малькольмом III Канмором (XI век) прежних обычаев, установленных его далеким предшественником, язычником Эвеном, который, по преданиям, правил в конце I века до н.э.
Согласно Боэсу, Эвен постановил, что "жены незнатных людей находятся в свободном распоряжении знати, и что владелец земли вправе лишить девственности любую проживающую на ней девицу". Этот вымысел ученого сыграл важную роль в развитии истории droit de cuissage, связав ее с победой христианства над язычеством. Его содержание сводится к тому, что "дикари в сопредельных землях предаются блуду, как дикие звери, лишь до тех пор, пока их не коснется благодать обращения".

Не менее спорны сообщения о cuissage фольклористов XIX века, которые часто пишут о том, что молодежь крестьянской общины имела право требовать от приятеля по деревенской компании, только что вступившего в брак, своеобразный "выкуп" - вино или провизию. В данном случае гипотетическое "право" связано скорее с контролем, который деревня осуществляла над сексуальностью и брачной жизнью членов своей общины, чем со злоупотреблениями помещиков: оно иллюстрирует стойкую связь cuissage с компенсациями в виде пищи и питья - правом, известным под названием cullage(От франц. cul - "зад, задняя часть"). Так, в документе, датированном 1419 г., владелец Ларивьер-Бурде (в Нормандии) объявлял:

"В названном случае я также имею право взимать с моих людей и других, когда они женятся в моем владении, 10 турских су и филейную часть свиньи вдоль всего хребта и вплоть до уха, а также галлон любого напитка, присовокупленного к этой провизии, либо же я могу и должен, ежели сочту за благо, лечь с невестой в том случае, когда ее муж или его посланец не передаст мне или моему уполномоченному одну из вышепоименованных вещей".

Право "лечь" с невестой здесь упомянуто в контексте, подразумевающем в качестве нормы материальное возмещение едой и питьем (на самом деле cuissage никогда и не упоминается в документах само по себе, без компенсирующих его субститутов), и принимает форму более или менее шутливой "угрозы" (Буро называет это "социальным подшучиванием"), цель которой - подчеркнуть символическую власть феодала в тот исторический момент.

Во французской поэзии мотив cuissage впервые появляется в 1247 году в "Песне Версонских виланов", включенной в один из фрагментов картулярия аббатства Мон-Сен-Мишель. Это стихотворение, написанное монахом аббатства, обличает мирское обыкновение взимать деньги в качестве компенсации за право сеньора "творить свою волю над дочерью крепостного", тем самым живописуя варварство, якобы присущее некоторым феодалам, с которыми на деле аббатство вело территориальные распри. Более поздние упоминания cuissage встречаются в официальных декларациях или материалах переписей, составленных вассалами по запросу сюзеренов, предлагавших им перечислить свои права по отношению к арендаторам земли.

Фактически существует всего пять подлинных, действительно "тревожных" свидетельств этой практики, относящихся к средневековью как таковому; они разбросаны по трем регионам: Нормандии, Пикардии и Беарну. Их наличие в кадастрах феодов позволяет высказать предположение об использовании cuissage как стратегического приема для получения экономических или политических выгод. Так, в 1538 году владелец поместья Луви-Субирон, чей отец незадолго до этого потерпел неудачу в качестве предпринимателя, попытался перестроить свое хозяйство в соответствии с моделью позднего феодализма, обложив своих соседей-крестьян податями и взыскивая с них "феодальные" сборы и пошлины - в том числе cuissage, - и все это с целью как можно выгоднее продать свой феод. В другом случае ссылка на cuissage была использована помещиком для того, чтобы увеличить список своих законных прав и тем самым выжать из крестьян как можно больше, "бессистемно преследуя только личную выгоду".

Возможно, наиболее удивительным аспектом мифа о cuissage является его частое упоминание в связи с представителями церковной верхушки, которые вроде бы считались безгрешными. Например, в XVII веке о монахах аббатства Святого Теодара в Монториоле ходили слухи, будто те практикуют jus cunni (отсюда распространенное французское выражение {conduire la fiancee au moutier} - "отводить невесту в монастырь"), - черное пятно на репутации клира, впоследствии объявленное наветом протестантов. В художественной литературе предание о церковном cuissage восходит к "Ста новым новеллам" - сочинению 1462 года, написанному по заказу бургундского герцога Филиппа Доброго. В тридцать второй новелле рассказывается о францисканских монахах из Каталонии, взимавших с женщин "десятину" - в зависимости от числа половых сношений, которые те имели со своими мужьями. Но поскольку францисканцам запрещено прикасаться к деньгам, они были вынуждены получать свою десятину "натурой", то есть в виде эквивалентных сексуальных ("невещественных") взносов. Далее "Сто новелл" сообщают, что все женщины без исключения платили свою десятину, и лишь несколько старушек заявили о своем нежелании это делать, предложив братьям-францисканцам получать ее "тканями, простынями, думками, покрывалами, подушками и прочими подобными вещами". Буро убежден, что в мифе о церковном cuissage следует видеть протест против податей, которыми церковь облагала брачное поведение прихожан, в частности против налога, взимавшегося за отмену установления, предписывавшего мужам и женам воздерживаться от половых контактов в течение трех ночей после свадьбы.

После XVI века миф включается в юридическую традицию, и, по мере того как с ошеломительной частотой начинают публиковаться различные примеры, накопленные в течение позднего средневековья.

После XVI века миф включается в юридическую традицию, и, по мере того как с ошеломительной частотой начинают публиковаться различные примеры, накопленные в течение позднего средневековья, cuissage попадает в поле зрения общества, подготавливая тем самым обличения царивших в дореволюционной монархии "феодальных беззаконий", громко зазвучавшие в эпоху Просвещения и Французской революции. Буро подчеркивает важную роль, которую сыграли в распространении этого мифа такие произведения, как "Опыт о нравах" Вольтера (1756) и "Свадьба Фигаро" Бомарше (1784). Перенося проблему господской власти в плоскость фарса.

Буро видит за всеми этими перипетиями - утверждение церковью права индивида распоряжаться своим телом и принципа свободного выбора в брачной жизни - принципа, который, как настаивает Буро, был "наиболее священной областью личной свободы в средневековой Европе".
Это утверждение остается скорее гипотезой, чем доказанным фактом, однако оно весьма интересным образом перемещает проблему cuissage в контекст развития прав собственности индивида, сопротивлявшегося властному насилию, а также контролю над своей личностью и телом как практике, противоречащей божественному закону.

http://if.russ.ru/issue/2/20010504_schpig-pr.html

Отредактировано иннета (20-09-2009 05:32:43)

Ивин А. Философия истории
Глава 6
КОЛЛЕКТИВИСТИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ
Секс и эротика

Отношение коллективистического общества к сексу является настороженным. Без секса нет продолжения жизни. Вместе с тем он доставляет удовольствие, способное затмить все те удовольствия, которое дает общение с самыми высокими коллективистическими ценностями. Секс - это трата физической и в особенности духовной энергии, которая могла бы пригодиться коллективистическому обществу для иных, более высоких, как ему кажется, целей. Все это требует постоянного контроля сексуальной жизни каждого индивида. Если нельзя вести речь о десексуализации жизни, нужно позаботиться о том, чтобы сфера секса была как можно меньшей, чтобы она не занимала мысли и чувства человека, не отвлекала его от высокого предназначения. Вместе с сексом под подозрение ставится и эротика, хотя полностью исключить ее никогда не удавалось.

Подавленная эротика способна давать не только истерии и всякого рода извращения, но и высокие взлеты духовности. Этот аспект хорошо осознавался уже в средние века; в тоталитарных обществах прямо ставилась задача поставить сексуальную энергию на службу великим целям.

Вмешательство в сексуальную жизнь служило хорошим средством показать, что в коллективистическом обществе нет расчленения жизни на публичную и частную, что индивид подотчетен коллективу даже в самых интимных проявлениях своей жизни.

В половых отношениях средневековая церковь видела угрозу проникновения в жизнь человека не поддающегося разуму, недисциплинированного и потому устрашающего начала. "Эротика порождает нежелательные состояния души. Половой акт влечет человека прочь от бога, учили христианские авторитеты, поэтому за невозможностью подавить эту сферу человеческой жизни было необходимо поставить ее под строжайший контроль и пронизать сознанием греховности и крайней опасности для человека"

Церковь решительно вмешивалась в брачную жизнь мирян. "Пособия для исповедников обязывали их интересоваться, не предаются ли их прихожане половой любви в те сроки, когда церковью плотские сношения были запрещены: перед исповедью, по церковным праздникам и постам, во время беременности жены и в послеродовой период, в дни, когда у нее месячные, во время покаяний, подчас длительных, и т.п. Все эти нарушения влекли за собой обязательную епитимью. Но исповедники не ограничивались этим - они предостерегали паству против таких половых сношений, которые предполагали вожделение или стремление уклониться от потомства" . По последней причине строжайше осуждались все способы производства абортов и умерщвления плода.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Немного о платных услугах в сфере Дум

   Забавно, но с установлением христианства проституция не только не исчезла, но стала неотъемлемой частью средневековой жизни. Во многих городах были свои бордели и публичные дома. Немецкий врач Иван Блох насчитал таких городов семьдесят пять, и это в одной только Германии. Другой французский исследователь привел цифры, согласно которым в Париже с населением в 200 тысяч человек, в сфере «интимного» обслуживания работало примерно 5-6 тысяч женщин. Французский историк Жак де Витри (Jacques de Vitry) следующим образом описывает проституцию в Париже конца XII столетия:
   

  Жрицы любви

       В средние века женщины становились проститутками по тем же причинам, что и сейчас: бедность, потеря социального статуса, неблагоприятное окружение и семейная наследственность. Профессор истории и директор центра по средневековым исследованиям Рут Каррас (Ruth Karras) полагает, что несмотря на то, что никто не принуждал их заниматься подобным занятием, о том, чтобы стать жрицей любви, не мечтала ни одна девушка. Возможно, для некоторых незамужних женщин торговля своим телом была единственным средством к существованию. Французский исследователь Жак Россьод (Jacques Rossiaud) приводит цифры по проституции в Бургундии (Франция). Так, к концу средневековья в городе Дижон четыре из пяти проституток принадлежали к низшему сословию. Средний возраст, когда девушка становилась проституткой, - 17 лет. Четверть из них стала заниматься проституцией по наставлению семьи, и только пятнадцать процентов из них выбрала свою профессию самостоятельно и добровольно.
       Интересно, но для большинства блудниц проституция не была единственным занятием. Когда для женщины ее обычная профессия не приносила денег, она на время могла стать проституткой. Другими словами, проституцию порой рассматривали как дополнительный источник доходов.
       Согласно средневековой религиозной литературе, церковь предполагала только два выхода из проституции. Несчастная грешница могла либо стать монахиней и искупать свои грехи всю жизнь, либо сразу же обрести спасение, прямиком отправившись на тот свет после покаяния. Церковные законы никогда не запрещали, но намекали на то, что проститутки не могли выходить замуж и создавать свои семьи. Исключение составляет средневековая Великобритания, которая прописала этот запрет в своем гражданском праве. Однако в действительности у многих жриц любви были мужья и семьи. Так, в Париже, Дижоне и Леоне треть проституток была официально замужем, а среди незамужних большинство проживало в гражданском браке. Более того, их мужья зачастую являлись либо их сутенерами, либо искали клиентов для борделей.
     В целом, если говорить о проститутках в средние века, особенно в период позднего средневековья, они занимались своим делом открыто. У них были свои кварталы «красных фонарей», свой дресс-код, и даже созданы профсоюзы.

      Спортсменки средневековья

     
     Современные любители спорта, возможно, даже не знают, что первыми спортсменками в средневековье были… проститутки! Во время фестивалей они принимали участие в различных спортивных мероприятиях. Они бегали, прыгали, делали «колесо» так, что ни одна благочестивая женщина не могла это повторить. По особым праздникам проститутки выполняли упражнения голышом, тем самым демонстрируя свои красивые тела всей собравшейся публике. Когда мероприятия заканчивались, спортсменки получали свои честно завоеванные призы.

Бордели и бани

    Проституция была популярным и прибыльным бизнесом. К концу средневековья появилась даже своя иерархия в этой сфере. На ее вершине находился муниципальный публичный дом, подпадавший под управление городской администрации. Последняя регулировала его деятельность, издавая соответствующие распоряжения. В частности, она запрещала побои проституток и ограничивала для них количество посетителей в день, а также определяла процент прибыли, отчисляемый городской казне. Именно в период между 1350 и 1450 годами проституция начала приобретать законный статус, и стали учреждаться муниципальные бордели. Так, правительство Венеции основало городской публичный дом «Кастеллетто» в 1360 году, во Флоренции подобное заведение появилось в 1403 году, а в Сиене – в 1421 году.
   Задолго до того, как появились муниципальные публичные дома, по всей Европе были популярны небольшие частные бордели. Обычно содержательницами подобных заведений были взрослые женщины. Помимо надзора за своими подопечными, они нанимала на работу новеньких (всех, кроме монахинь-беглянок и девушек младше тринадцати-четырнадцати лет), давали им инструкции по соблюдению гигиены, а также уведомляли клиентов о существующих правилах и следили за их исполнением. 
    Согласно указаниям, девушка не могла заниматься сексом с молодыми людьми младше шестнадцати лет и с мужчинами из тех же мест, что и она. Христианские проститутки не должны были ублажать евреев и мусульман: как только они видели обрезанный член, они сразу же отказывались предоставлять интимные услуги. Во всех борделях основной позицией в сексе была «миссионерская», поскольку только ее разрешала церковь как на брачном ложе, так и в домах терпимости.
     Сравнивая с интимными услугами, оказываемыми сегодня, средневековый секс, безусловно, был очень традиционным и чрезвычайно чистым! «Перед совокуплением женщина должна помыть свои внутренние органы с помощью пальца, обернутого в шерстяную материю, и всюду вытереться абсолютно чистой суконкой. Затем она должна раздвинуть ноги как можно шире, чтобы вся влага вышла наружу. Потом она еще раз должна вытереться и слегка промокнуть свои гениталии присыпкой и розовой водой. Только теперь она готова к соитию». Такую рекомендацию давал итальянский врач Тротула из Салерно (Trotula of Salerno) всем блудницам, которые готовились ко встрече с клиентом. Эти знания передавались от содержательниц борделей к своим подопечным по всей Европе.
      Начиная с XIV века, практически везде было запрещено посещать бордели во время Великого поста и других важных религиозных праздников. К XV веку эти праздники сократились до Рождества и пасхальной недели. Помимо церкви на частные бордели стали оказывать влияние и местные власти. В частности, они регулировали часы их работы.
      Помимо популярных частных борделей проституция существовала и в банях. В них за небольшую доплату можно было снять комнату с привлекательной девушкой или привести свою. Любая женщина, которая производила впечатление целомудренной дамы, с легкостью могла предаться любовных утехам со своим любовником под предлогом посещения бани. Сначала оплачивался вход в баню, а по выходу из нее оплачивались услуги, которые были предоставлены, в том числе и интимные. В норвежском городе Берген первые бани были построены в 1230-х годах по приказу короля. В Англии, Германии и других северных странах большей популярность пользовались именно бани, а не бордели.

И ещё немного 

Что касается светских властей, то в Англии одним из первых правителей, кто стал регулировать проституцию на благо общества и самих трудящихся, был король Генрих II (Henry II of England). В 1161 году он издал указ в отношении борделей, находящихся в районе Саутварк (Southwark), вблизи Лондона. Во-первых, они должны были платить налоги епископу Винчестерскому, к округу которого этот район относился. Даже самих проституток называли «винчестерскими гусынями». Во-вторых, бордели не должны были работать во время религиозных праздников, заседания парламента или совета, проводимого королем. В-третьих, публичным домам запрещалось брать на работу беременных, замужних женщин и монахинь. В-четвертых, блудницы не должны были в открытую приставать к мужчинам на улице, а оплату за свои услуги могли получать лишь в том случае, если проводили с клиентом всю ночь. В-пятых, в борделях посетителям не должна была предлагаться ни еда, ни алкогольные напитки. В-шестых, проституткам разрешалось только работать в публичных домах, но не жить в них. Наконец, они должны были периодически проходить медицинские осмотры, а если кто-то хотел уйти из бизнеса, то никто не мог этому помешать.

    Персоналии

      Юстиниан I, также известен как Юстиниан Великий (Justinian the Great) (482-565 гг.) – император Византии с 527 года по 565 год, который был женат на Феодоре, бывшей гетере. В 534 году он составили свод римского гражданского права «Corpus Juris Civilis», в котором 38 статей посвятил проституции.

      Фридрих I Барбаросса (Frederic Barbarossa) (1122-1190 гг.) – император Священной Римской империи. У него было очень жесткое отношение к проституткам. Во время второго итальянского похода в 1158 году, если он заставал своих солдат с блудницами, то последним отрезались носы, чтобы сделать их менее привлекательными. Солдатам по большей части все сходило с рук, но иногда им отрезали палец или удаляли глаз.

       Альфонс IX (Alfonso IX of Castile) (1171-1230 гг.) – король Леона из рода Кастильских королей. Он издал указы в отношении проституции, и этому примеру последовали многие европейские правители. В частности, все, кто был причастен к сексуальному рабству, изгонялись из страны. С хозяев, которые сдавали комнаты проституткам, взимался штраф. Содержательницы борделей освобождали женщин, которые у них работали. Сутенеры и мужья, которые торговали своими женами, наказывались плетью, а рецидивистов отправляли на каторжные работы. Также подвергались наказанию и их сообщницы, которых также публично бичевали.

         Людовик IX (Louis IX) (1214-1270 гг.) – король Франции, который в 1254 году издал указ об изгнании из страны проституток и владельцев борделей. В результате этого многие публичные дома были закрыты. Но после того, как мужчины выразили недовольство тем, что их жены и дочери стали объектом сексуального домогательства, Людовик IX отменил свой указ. Позже король попытался обуздать проституцию более мягкими способами, обязав ее тружениц следовать «дресс-коду» и запретив им жить в определенных районах города.

       Хуана Арагонская (Joanna of Aragon, ) (1454-1517 гг.) – вторая королева-супруга Фернандо I Неаполитанского (Ferdinand I of Naples), короля Неаполя. Она обязала муниципальные бордели в Неаполе и Провансе запретить своим работницам появляться на улицах без опознавательного знака. Каждый раз, когда проститутка выходила за пределы борделя, она должна была надеть красный бант на левое плечо. Те, которые этого не делали, подвергались публичной порке. В случае рецидива их изгоняли из города.

Проституция существовала всегда. Латинское слово «ргоstаге» — означает продаваться публично, от него и произошло слово проститутка, или «продажная девка».

В большинстве средневековых городов мужчины пользовались услугами домов терпимости (prostibilum publicum, maison commune, maison des fillettes, chauteau-gaillard).
В народе эти заведения именовались "борделями".
Можно почти наверняка утверждать, полагает Ж.Россьо, что в XV веки не было ни одного доброго города без "доброго дома".
При этом чем крупнее был город, тем внушительнее выглядел бордель.

Хотя в большей части городов дома терпимости упоминаются лишь как отдельные здания, тем не менее и в средние века (как в древности) существовали целые бордельные улицы и кварталы (например, в Страсбурге, Париже, Гамбурге, Нарбон-не, Неаполе, Валенсии)

Круг клиентов публичных домов составлялся в средние века из самых различных слоев населения.
Среди посетителей борделя называют императоров и князей, дворян, членов ратуши, бюргеров, студентов, писателей, священников, ремесленников, низших городских служащих, преступников и был  достаточно стабилен.
Посещение их неженатыми мужчинами не вызывало со стороны общественного мнения никаких нареканий (кроме тех случаев» когда клиент проводил несколько ночей краду в любовных утехах и кутил напропалую). "Брак на одну ночь" не требовал скрытности, в бордель ходили вполне степенно.
Более того, холостяк, не посещающий борделя, мог вызвать подозрения (не спит ли он со служанкой? не соблазняет ли замужнюю женщину?).

Контроль полиции нравов простирался в средние века не только на женщин, но и на мужчин.
Женатым мужчинам и духовным лицам вход в публичные дома был строго воспрещен, и постоянный надзор за обеими этими группами мужчин составлял вторую важную задачу средневековой полиции нравов. Она должна была следить и за недопущением нехристиан к общению с проститутками.

Женатым мужчинам теоретически запрещалось наведываться в бордель, однако на деле это правило никогда не соблюдалось.
Зато им совершенно не возбранялось посещать бани, которые, несмотря на многочисленные запреты, неизменно служили для тех же целей, что и бордели.
Средневековые бани, служившие местом проституции, постепенно превратились в кабаки с женской прислугой, в банные бордели.
Их развитие относится к XII-XIII векам.В некоторых городах, например, в Париже, с борделями постоянно конкурировали цирюльни.
Предписание от 1311 года запрещает парижским цирюльникам держать у себя проституток и эксплуатировать их экономически.

Таких бань в каждом большом городе существовало по нескольку (в Лионе и Дижоие в 1470 году было по семь таких заведений).
Владельцами бань были весьма высокопоставленные лица. Не случайно в Лионе выражение "aller s'estuver" (идти в баню) имело в XV веке вполне определенный смысл.
Проституток, провинившихся за сводничество, наказывали клеймением, отрезанием носа, ушей, рук, ног и даже казнили.
А для раскаявшихся проституток устраивали специальные заведения или помещали их в монастыри.
Римский папа Иннокентий III в 1198 году объявил мужчинам, вступившим в брак с проституткой, полное отпущение грехов.
Но чаще проституткам была заказана обратная дорога. Даже если какой-то особе и удавалось выйти замуж, она не могла знаться с «честными» женщинами.

Другой уровень составляли небольшие дома свиданий — частные заведения с двумя-тремя девицами. И, наконец, последняя, четвертая группа — одиночные проститутки, подбирающие клиента прямо на улице, в таверне или на ярмарке.

В средние века ряды проституток пополнялись торговцами людьми.
И. Блох в книге «История проституции» писал, что в Германии молодых женщин с их согласия помещали в бордель за долги мужа или родителей.

Власти в средние века относились к проституции весьма терпимо и ограничивались определенной регламентацией деятельности борделей.
Их закрывали во время таких церковных праздников, как Святая неделя и Рождество, — из благочестия. Не разрешалось также заниматься проституцией вблизи церквей. Взимались также довольно чувствительные налоги.

В той же Франции в Авиньоне сохранилось старое присловье: "Не пройдешь по Авиньонскому мосту без того, чтобы встретить двух монахов, двух ослов и двух шлюх".

Епископ, аббат, барон и ленный владетель могли содержать у себя нечто вроде гарема за счет своих вассалов.
Обычаем гостеприимства- было так называемое "украшение ложа" рыцаря, являвшегося гостем в каком-нибудь замке.
Свидания с проститутками имели место около колодцев во дворах чудес ("Cours de miracles"), где они жили, или на улицах, где выставляли себя напоказ.
Около такого колодца, служившего, впрочем, для всеобщего употребления, собиралось по вечерам много женщин с целью потолковать о своих любовных делах.

(К. Хитаров
по книгам:
1. Richard, Guy. Histoire de l'amour en France. Du Moyen Age à la Belle Epoque.
2. Rossiaud, Jacaues. La prostitution médiévale.)
http://ec-dejavu.ru/p/Prostitution.html#france
http://community.livejournal.com/antiqu … 84727.html